— Понимаю, — проговорил Бэнкс. — Вы видели, как она разговаривает с какими-то конкретными людьми?

— В общем-то нет. То есть, я хочу сказать, мы общались с массой народу. Там была, так сказать, атмосфера вечеринки. И должна признать, это был такой восторг! Тусоваться со звездами. — Она игриво улыбнулась. — Знаете, я тогда была девушка впечатлительная. В общем, Линда какое-то время провела вместе с «Хэттерс». Но это же естественно, правда? Начнем с того, что это ведь Вик достал нам проходки. К тому же он был ее двоюродным братом, пусть даже они и не были особенно дружны.

— Кто-нибудь проявлял к ней какой-то необычный интерес?

— Нет. Ну, ее пытались уболтать, если вы об этом. Линда была очень привлекательная девушка.

— Но она ни с кем не пошла?

— Ничего об этом не знаю. — Таня наклонилась вперед и нажала рычажок на кофейнике, а потом аккуратно наполнила две чашки. В свою она добавила молока и сахара, затем предложила Бэнксу, но он отказался. — У Линды был тогда период поисков высокой духовности. Она увлекалась йогой и медитацией, тибетским буддизмом. Ей было не до наркотиков. И, думаю, особенно не до мужчин.

— Вы видели своими глазами, как она покидает зону за сценой?

— Нет. Когда я захотела обойти сцену, чтобы посмотреть на «Лед Зеппелин», Линда сказала, что ей хочется простора, она пойдет прогуляться, а со мной пересечется позже.

— Где была Линда, когда вы ее видели в последний раз?

— За сценой.

— Одна?

— Вроде с ребятами из «Хэттерс». Это было давно.

— А где был Вик Гривз?

— Болтался где-то поблизости. После выступления он наглотался кислоты, и… кто знает, где он был. Многие захотели встать перед сценой. Помню, там был большой ажиотаж. Кое-кто пытался пощупать девушек в толпе. Точно не могу сказать, кто там был, а кого не было.

— Значит, вы не видели своими глазами, как Линда направляется в лес?

— Нет. Слушайте, вы же не хотите сказать, что это сделал Вик, правда? Я в это не верю. Какие бы у него ни были проблемы, Вик был тонко чувствующим человеком с нежной душой. И таким же остался, только немного повредился в уме. Убийцу честно-благородно поймали. Нашли нож, на котором была кровь Линды. Я сама видела Мак-Гэррити с этим ножом на Бэйсуотер-террас.

— Я в курсе, — отозвался Бэнкс. — Но на суде он уверял, что его подставили, что нож подбросили.

Таня фыркнула:

— Это же естественно, правда? Уж вы-то это должны понимать.

Бэнкс прочел все касательно неуклюжих попыток Мак-Гэррити самому защитить себя в суде, и у него не осталось сомнений, что этот человек сам был злейшим своим врагом. Но если Вик Гривз убил свою кузину Линду, это придавало больше смысла позднейшим событиям, в том числе — убийству Ника Барбера. Возможно, подумал Бэнкс, Гривз не такой безумный, каким хочет казаться. Сказать это Тане он не мог: она друзей не предает и не бросает. Он отпил кофе. Напиток был крепкий и ароматный.

— Вкусно, — одобрил он.

Она наклонила голову, слыша эту похвалу:

— «Блю маунтин». Ямайский. Мне его специально доставляют.

— Вы знали, что у Линды был незаконнорожденный ребенок?

— Да. Она мне говорила, что отдала его на усыновление. Ей тогда было всего шестнадцать.

— И этот ребенок был Ник Барбер?

— Что? О господи! Нет, я этого не знала. Каким образом… я хотела сказать: какое невероятное совпадение!

— Не такое уж невероятное, — возразил Бэнкс. — Возможно, Ник унаследовал любовь к музыке благодаря генам Линды, понятия не имею. Но когда он узнал, что его биологическая мать — родственница одного из музыкантов «Мэд Хэттерс», это явно пробудило у него особый интерес к группе. А потом он выяснил, что ее убили, и, думаю, журналистское любопытство заставило его начать раскапывать давнюю историю.

— Вы думаете, что это как-то связано с тем, что с ним случилось?

— Разве что из-за того, что в результате Барбер вступил на путь, который привел его к гибели. Вероятно, не будь его матерью Линда Лофтхаус, он бы не взялся за свои изыскания (если он их, конечно, вообще проводил) и статью, но, возможно, он бы все равно этим занялся. Он давно был поклонником «Мэд Хэттерс». Мне кажется, что это любопытная деталь, только и всего. И еще один вопрос, связанный с группой: вы ведь были в Свейнсвью-лодж в ту ночь, когда умер Робин Мёрчент, верно?

— Да, — ответила Таня.

Бэнкс не был уверен, но ему показалось, что в ее тоне промелькнуло напряженное желание о чем-то умолчать.

— Какой он был?

— Робин? Из всех он был, пожалуй, самый одаренный и интеллектуальный. И самый чудной.

— То есть?

— Мне он всегда казался каким-то отстраненным. Недосягаемым. Не дотронешься. Никогда не знаешь, где блуждают его мысли, о чем он думает. Хотя с виду он казался вполне дружелюбным и милым. Он был очень образованный и начитанный, в музыке — немного зануда.

— А с девушками у него было все в порядке?

— О, они по нему с ума сходили! Такой красавец с шикарными черными кудрями! Но я не уверена… хочу сказать, я не думаю, чтобы ему какая-нибудь девушка особенно нравилась, хотя я его недолго знала… У него в то время ни с кем не было тесных отношений. Он брал то, что они ему предлагали, а потом отодвигал в сторону. Его больше увлекали всякие метафизические и оккультные штуки.

— Черная магия?

— Карты Таро, астрология, восточная философия, каббала и прочее в том же духе. В то время этим многие интересовались.

— Все возвращается… — заметил Бэнкс, вспомнив про Мадонну и всех прочих звезд, которые недавно открыли для себя каббалу. Не говоря уж о сайентологии, которая была мощной силой и в конце шестидесятых. Если терпеливо ждать, все повторяется.

— Пожалуй, — согласилась Таня. — В общем, обычно Робин был погружен в какую-нибудь книгу. Он мало говорил. И, как я уже сказала, я его толком не знала. Как и остальные. Его жизнь вне группы оставалась для нас загадкой. Если у него вообще была такая жизнь.

— Линде он нравился?

— Да, она говорила, что он славный. Но тогда мужчины в списке ее приоритетов стояли не очень высоко.

— Но все-таки она же не вычеркнула их из своей жизни?

— О нет. Я уверена, она бы заинтересовалась, если бы подвернулся подходящий человек. Она просто устала от манеры, которая была у некоторых наших парней. Свободная любовь! Они думали, что это значит — они могут валять любую женщину, которую захотят.

— А какие отношения были между Робином и Виком Гривзом?

— Да ничего необычного. Робин иногда расстраивался, что группа играет больше песен Вика, чем его собственных, но Вик просто был более сильный автор. Тексты Робина — слишком мрачные, чересчур много чернокнижия.