– Ты готов услышать уготованное, господин?

– Не думаю, что ты удивишь меня.

– Только тебе судить об этом, господин, – ответила провидица. – Ты достигнешь небывалого могущества, что даже твой родной брат начнет опасаться тебя.

– Он уже давно опасается меня, провидица.

– Но ни он, ни кто-либо другой не сможет одолеть тебя, кроме…

Что-то в ее голосе заставило его содрогнуться, он выпустил пешку. Шахматное поле вдруг закружилось на миг перед его взглядом, стерев черно-белые клетки и превратившись в сплошное, вязкое, серое пятно, и все фигурки – и Ментепера, и белые его противника, – потонули в этом неожиданном болоте.

– …твоего сына, – закончила провидица.

– Что? – Ментепер с трудом оторвался от видения на шахматной доске.

– Никто не сможет добиться такого же могущества как у тебя, кроме мага, в коем будет течь твоя кровь. И никто, кроме него, не сможет превзойти тебя.

Ментепер посмотрел на провидицу, и видение метнулось на него из ее расширившихся черных, как туннель в ночной и опасный мир, зрачков. И он узрел только последний миг – жуткую резь на шее, раздираемое болью горло, поток хлещущей из него крови и себя, опадающего в черноту, как ему показалось в ночную гладь какого-то озера. Он упал. Золотые звезды мигнули в отражении, и по черной воде пошли круги, когда он рухнул туда.

Видение померкло, а Ментепер вскочил. То, что он увидел, испугало его. Он ничего не боялся, но холод смерти, который он так остро почувствовал, заставил выступить на его лбу пот, а сам он пришел в ярость. Ему захотелось выпотрошить голову провидицы и уничтожить вместе с ее мыслями и само предсказание. И она закричала от боли, когда гипномаг поник в ее разум.

– Оставь, Ментепер.

– Я хочу узнать больше! – лицо его исказила злость.

– Ты не узнаешь, кто именно из твоих сыновей сделает это. Все что видела провидица, это то, что один из них убьет тебя через шесть лет после получения колдовского своего знака.

– Не думаю, что он сможет превзойти меня, – гипномаг взял себя в руки, сел в кресло и обратил взор на шахматные фигуры – они снова стояли на черно-белых клетках.

– Предсказание не врет. Оно исполнится. Вопрос лишь в том – когда? Тебе не обязательно позволять сыновьям доживать до своего совершеннолетия…

– Я и без того пообещал вам головы связующих магов.

– Но теперь и самому тебе это необходимо. Ты теперь будешь избавляться от всех, а не только от тех, у кого окажется дар связующей магии.

– Если бы я знал… я бы удушил их еще в младенчестве…

– Это слишком жестоко, Ментепер. Даже для тебя, – Дарсиз усмехнулся. – Да и неинтересно…

Ментепер хрипло рассмеялся, не глядя на Дарсиза, склонился над доской и взял черную фигурку коня. Фигурка стояла на плашке на задних ногах, а передние били в воздухе, опрокидывая неведомого противника, гриву развевал ветер, а из раскрытого рта, должно быть, вырывалось гневное ржание. Гипномаг провел пальцами по спине, взвившегося на дыбы скакуна.

– Темная лошадка, – прошептал он, любовно погладив фигурку, а потом переставил на новую клетку. – Шах и мат, Дарсиз. Я попробую обыграть и тебя, и судьбу…

– Меня? – удивился Дарсиз и засмеялся. – Разве мы не союзники?

– Я говорю только о шахматах, Дарсиз. Только о шахматах…

– У тебя хорошая память, но все же я напомню, что у нас находится самое ценное, то, что ты никогда не получишь назад Ментепер. Но ты знаешь, что здесь оно в целости и сохранности. И ты будешь за это преподносить мне голову каждого связующего мага на серебренном блюде.

– Не сомневайся, Дарсиз.

Рисунок застыл, а я отпрянул от книги. Я получил самый жуткий ответ на самый страшный из своих вопросов. Я смотрел на застывшую на лице Ментепера усмешку и не мог понять… Почему он оставил мне жизнь. Смирился с судьбой? Решил, что его партия все-таки невыигрышная? Мой взгляд поднялся и остановился на маленькой фигурке коня, стоявшей на книжной полке. Эту фигурку я когда-то давно вырезал, путешествуя по Бинаину с Гастом, и ее же я когда-то подарил Эрслайту. Теперь она очутилась в моем кабинете.

– Что за?… – я поднялся, подхватив ее, и обратил взгляд к рисунку.

Фигурка в руке Ментепера была точно такая же. Потом я вспомнил Шэда… Когда Ментепер услышал предсказание, он увидел себя падающим в черное озеро, в отражения звезд. Но в действительности, так выглядел зеркально-черный пол библиотеки. Глядя на фигурку в моих руках, я прошептал удивленно: «Шэд?». Голова у меня шла кругом. Я получил ответ на один вопрос, но у меня возник другой, куда более важный. Потерев с усердием лоб, словно это могло принести какие-нибудь осенившие меня мысли, я проверил шахматную фигурку на наличие магического содержания. Магии я не нашел, зато вдруг понял, что внутри фигурки что-то находится. Я покрутил плашку, и мне в ладонь вывалилась свернутая в крохотную трубочку бумажка. Я развернул ее. В ней помещалась всего одна фраза: «И почему я не временной маг?».

– Да, действительно, – пробурчал я. – К чему это ты, а?

Я снова осмотрел лошадку, но больше никаких тайников не обнаружилось. Тогда я вернулся к книге. Однако дальше шли различные рисунки покоев Цитадели, с весьма пространственными подписями, типа, «Южная терраса» или «Речная гостиная». Я пролистал их, не осознавая ни пользы, впрочем, и ни полной бесполезности этих рисунков. После Цитадели обнаружилось генеалогическое дерево, начинающееся от отца Гардиуса и заканчивающееся Эрслайтом… Тут я встревожился. Прикинув в уме, я пришел к выводу, что книга вероятнее всего дописывалась в последние дни жизни старого колдуна, раз он успел узнать об Эрслайте. Вероятно, он и книгу архивариуса Сорнера и записку в шахматную фигурку подбросил в это же время.

– Мне бы еще ключ к твоим загадкам, – произнес я и перелистнул страницу.

Тут я застыл, не веря своим глазам – передо мной оказался портрет Дарсиза в профиль. И рисунок этот был связующим. В то время как я ошеломленно пялился на Дарсиза, маг с кем-то разговаривал в своей Цитадели. Я выругался, громко и непристойно. А потом заметил поднимающуюся в кабинет Авориэн. Она, ни разу не слышавшая от меня ничего подобного, в изумлении застыла на последних ступеньках. Сначала покраснели уши, а затем она и вовсе вся залилась краской. Я вскочил, захлопнув книгу.

– Прости, Эви, но он это заслужил.

– Он, это кто? – спросила она, с упреком посмотрев на меня.

– Мой родной отец…

– Ты стал называть его отцом? – она нахмурилась.

Я опустил взгляд.

– Он не убил меня, хотя знал…

– Что?

– Ментеперу предсказали, что его убьет сын…

– Его убил Шэд… – возразила Авориэн, подойдя ко мне.

– Но ведь я не помешал этому. Ментепер знал, Эви… Впрочем, от благодарности я все же пока воздержусь.