В современной войне мужество может стать бесполезным анахронизмом, ведь воевать придется не с противником, уклоняющимся от сражения, а с мощными импульсами энергии (взрывной, электромагнитной, наконец, климатической), которые им точечно генерируются. Энергия, выделяющаяся во время тропического урагана, соответствует, например, взрыву 10 тысяч водородных бомб мощностью одна мегатонна каждая. Теоретически можно менять силу и направление ураганов. Пожалуй, если бы Карибский кризис разразился 100 лет спустя, в 2062 году, над всей Гаваной бушевало бы необычное по мощи торнадо, сметая трибуны революционеров, зенитные комплексы, обломки зданий и ряды народных колонн.

К счастью, пока на этом фронте успехи невелики. Неизвестно, удавалось ли американским военным вызвать ураган искусственным путем. В США вся информация по этому вопросу подозрительно засекречена. Связано ли это с тем, что подобные опыты ведутся, и, может быть, успешно? Успокаивает разве что одно: вызывать ураган имеет смысл, если только ветер устойчиво веет в направлении противника, но пока никто, к счастью, не научился управлять ветром. Буря, вызванная, чтобы разметать армаду вражеских сил, может вернуться и уничтожить собственные войска.

В 1977 году появилась резолюция ООН, запрещающая «гонку метеорологических вооружений и намеренные манипуляции над окружающей средой». Вполне возможно, что она была принята еще и потому, что военные почувствовали бесперспективность (пока!) этого направления удара и согласились разоружиться на маловажном для них фронте, чтобы бросить все силы на разработку других видов оружия массового поражения.

На какое-то время облака над армейскими полигонами «зависли», как испорченный компьютерный файл. Но рано или поздно произойдет его перезагрузка. Ведь управлять климатом – это один из лучших способов вести необъявленную войну против другой страны. Не бомбы обрушиваются на ее города и поля, а ливни, смерчи и град, то есть что-то естественное, раз и навсегда заведенное Природой. В ответ на капризы стихии никто не вздумает наносить ядерный удар. Ущерб от стихийных бедствий исчисляется миллиардами, паника среди населения, продовольственный и финансовый кризис, а виновников не найти – безликая судьба обрушила свой удар на одну отдельно взятую страну. Подобная стратегия может показаться военным абсолютно беспроигрышным ходом, чтобы добиться смены власти или хотя бы политического курса «государства-изгоя».

«Манипуляции над окружающей средой продолжаются» – якобы в научных целях. Так, в нашумевшей программе HAARP, финансируемой Пентагоном, намеренно изменяются свойства ионосферы. Опыты ведутся, как заявлялось не раз, «ради изучения природы полярных сияний». Но почему бы не предположить, что военных, участвующих в эксперименте, интересует, прежде всего, как создать в небе над США электромагнитный «экран», который выведет из строя электронику вражеских самолетов и ракет? Или как удерживать на одном месте в атмосфере области высокого и низкого давления, чтобы вызывать на территории противника невиданную засуху или наводнение?

Но имеет ли человек право вмешиваться в работу «климатической машины»? Не ждать милостей от Природы, а самому диктовать сводку погоды на завтра? Климат – это система глобального равновесия, и если вы ставите себе в зачет плюсы, где-то неминуемо появятся минусы. Если вы просите себе лишних благ, то кому-то не придется даже выбирать из двух зол – он получит их обязательно.

«Проект был гениален, страшен, безумен». Слова, сказанные Александром Герценом о несбывшемся мечтании даровитого русского архитектора А.Л. Витберга, справедливо будет отнести к его немецкому коллеге, жившему 100 лет спустя, – Херману Зёргелю (1885—1952). Если бы его планы сбылись, они стали бы настоящим памятником прогрессу, идея которого вот уже второй век горячила умы интеллектуалов. Однако если бы они сбылись, произошло бы тягчайшее преступление против нашей планеты. Еще никто не решался стереть с карты мира целое море.

По воле архитектора Средиземное море превращалось в строительную площадку. Все начиналось у Гибралтара. Здесь взгромождалась плотина, на постройку которой требовалось почти в 4000 раз больше материалов, чем ушло на пирамиду Хеопса. Эта плотина длиной 35 километров и высотой до 300 метров отгораживала Средиземное море от Атлантического океана.

Другая плотина, поменьше, перекрывала Дарданеллы (или соединяла Сицилию с Африкой). Море оказывалось закупорено. А уровень Средиземного моря поддерживается лишь за счет притока вод Атлантического океана. Если возвести плотину на их пути, море обмелеет, отдав свою территорию человеку.

Зодчий, главным строительным средством которого стал рельеф, намеревался понизить уровень Средиземного моря на две сотни метров. Занимаемая им площадь сократится на 20 %, зато между Европой и Африкой появится «ничейная полоса» почти в 600 тысяч квадратных километров – огромный целинный простор, равный Франции и Нидерландам, вместе взятым. Соединившись, Европа и Африка постепенно превратятся в один экономический и хозяйственный регион – Атлантропу.

В 1920—1930-х годах все мечтали о новых глобальных проектах. На востоке Европы строили «новый мир», в Центральной Европе – «новый порядок», в Северной Америке насаждали «новый экономический курс», а к югу от Европы из пучины вод должен был показаться новый континент – Атлантропа.

Вся она становилась творческой лабораторией Зёргеля. По каналам, проложенным на севере Африки, опресненная морская вода текла в сторону Сахары, посреди которой возникало искусственное море. Бросовые, пустынные земли превращались в цветущую страну – житницу человечества, покрытую до горизонта плантациями, общая площадь которых достигла бы 3 миллионов квадратных километров.

Чертеж некоторых элементов Атлантропы

Зёргель, «великий маг и инженер географических наук», не оставил в покое и тропическую Африку. Он намеревался затопить бассейн реки Конго – большую часть территории Заира. По его расчетам, с появлением Конголезского моря площадью 900 тысяч квадратных километров климат в Африке изменится в лучшую сторону. Жара наконец отступит, и Центральная Африка превратится в такой же райский уголок, как острова Полинезии или Карибского моря, – в излюбленное место жизни и отдыха европейцев. Они расселятся по Африке, подобно тому как выходцы из Испании и Португалии населили некогда Южную Америку.

Черный континент срастется с Европой. Столицей новой империи – а Атлантропа в фантазиях Зёргеля превращалась в некое политическое образование, в «Соединенные Штаты Африки и Европы», – должен был стать возрожденный Карфаген.

На первый взгляд эта фантазия архитектора, возомнившего себя географом, экономистом и политологом, достойна присутствия разве что на страницах романов Герберта Уэллса. Однако она увлекла многих его коллег – тем более что была осуществима. Перечень специалистов, помогавших Зёргелю, читается как справочник «Кто есть кто в истории архитектуры».