— Вам сюда.

Зябко ежась в своих тощих куртках и прокатываясь на наледях, Ивана и Федя подошли к зданию с вывеской «ПАСПОРТНЫЙ СТОЛ».

Внутри, в окошке торчал стриженый затылок, наклонившийся к своей работе.

— Здравствуйте, — сказала Ивана затылку, — нам справку получить.

— Какую справку? — не отрываясь от работы, спросил затылок женским голосом.

— Домашний адрес Царицына Евгения Николаевича.

— Двадцать пять рублей, — сказал затылок.

Ивана и Федя переглянулись и принялись рыться по карманам. С трудом набрали 25 рублей, но — мелочью. И всю эту мелочь аккуратно, стопочками положили на стойку.

Служащая, подняв коротко остриженную голову, глянула на эти стопки, фыркнула, положила на стойку бланк:

— Заполняйте.

И снова склонилась к своей работе — пересчету каких-то квитанций.

Ивана и Федя отошли к столу, Ивана принялась заполнять бланк, старательно вписала: «ЦАРИЦЫН Евгений Николаевич» — и шепотом сказала:

— Тут надо год рождения. Какой написать?

— А твоей матери сколько лет? — шепотом спросил Федя.

— Тридцать.

— Иди ты! Она тебя чё — в семнадцать лет родила?

— А что?

— Не, ничё. Ну, ты ж его видела. Сколько ему?

— Я не разглядела.

— Ну, если с машиной, пиши сорок лет. Приблизительно.

Ивана вписывает, относит бланк в окошко. Служащая берет бланк, включает допотопный — трубой — монитор компьютера, неумело вызывает мышкой адресный поисковик и одним пальцем тычет в клавиатуру, вписывая по буквам фамилию «ЦАРИЦЫН».

Ивана нетерпеливо ждет, нервничает.

На стене под портретом Путина тикают большие настенные часы.

Наконец на мониторе появляется какая-то информация, служащая долго ведет «мышку» к иконке «печать», нажимает и уходит куда-то в заднюю комнату, откуда слышится характерный звук допотопного струйного принтера.

Ивана изумилась:

— Неужели я сейчас отца получу?

— И всего за 25 рублей, — сказал Федя.

Служащая появилась из задней комнаты, положила на стойку узкую полоску бумаги с двумя еле видными строчками и, опустив голову, опять принялась за свою работу.

— Извините, это мне? — спросила Ивана.

Но служащая, не отвечая, продолжала пересчитывать какие-то квитанции.

— Извините… — снова начала Ивана.

— Ну вам, вам! — сорвалась служащая. — А кому еще? Тут никого нет с восьми утра!

Быстро взяв полоску бумаги, Ивана выскочила на улицу. Федор — за ней.

На улице, разглядывая блеклые строчки на бумажной полоске, Ивана удивилась:

— А чё это она ему возраст поменяла?

— Где? — спросил Федя.

— Вот. На десять лет меньше.

— Ты адрес смотри. Какой адрес?

— Короленко, восемь. Самый центр. Но возраст? Он чё — с мамой ровесник?

— Ну и что? У меня соседи — он ее младше на четыре года! И живут! Автобус! Побежали!

Действительно, из-за угла промороженной улицы показался заиндевелый автобус.

— Стой, у нас же денег нет! — спохватилась Ивана.

— Ничего, бегом! — потащил ее Федя.

Они побежали к автобусу, но тот, не останавливаясь, пронесся мимо.

Федор в сердцах запустил в него куском окаменелого сугроба.

Старый, кирпичный, шестиэтажный дом на пять подъездов. На доме табличка «Улица Короленко, 8». Стоя перед домом, Федя изумленно развел руками:

— Блин, Ива! Он же многоквартирный! А у нас нет никакого номера квартиры.

— Все равно! — решительно сказала Ивана. — Пошли!

И они пошли по пыльным и замусоренным лестницам, от квартиры к квартире, стучали и звонили в двери и, если им открывали, спрашивали:

— Здравствуйте, здесь живет Царицын Евгений Николаевич? Нет? А вы знаете такого?

— Здравствуйте, у вас тут в соседях должен быть Царицын Евгений Николаевич. Не знаете такого?

— Здравствуйте, это квартира Царицына? Не знаете такого?

И так — с этажа на этаж, из подъезда в подъезд.

Наконец — когда они уже выдохлись из сил и потеряли всякую надежду — какая-то женщина сообщила:

— Спросите выше, на шестом этаже в сороковой квартире. Но он там не живет, там только мать его.

— Ой, спасибо! — обрадовалась Ивана и победно повернулась к Феде: — Йес!!!

Радостно перепрыгивая через две ступеньки, они рванули вверх по лестнице. Запыхавшись, остановились у квартиры с номером «40». Ивана с ходу жмет на звонок. И стоит, зажмурив глаза.

За дверью скрипит засов, и дверь открывает маленькая шестидесятилетняя женщина.

— Здравствуйте, бабушка! — радостно сказала ей Ивана. — Я ваша внучка, дочка Евгения Николаевича! Мне нужен его адрес или телефон. Пожалуйста!

— Чего? — протянула 60-летняя. — Ну-ка вон отсюда! Ходят тут!

Она хотела уже и дверь закрыть, но Федя поставил ногу в проем.

— Стоп! Бабушка! Она правда ваша внучка! Дочка вашего сына!

— Убери ногу, зверь! — сказала 60-летняя. — Счас милицию позову! Сюда знаешь сколько таких внучек ходит?! Пошли отсюда!

Оттолкнув Федю, шестидесятилетняя захлопнула дверь, задвинула изнутри засовы.

Ивана, рыдая, пошла вниз по лестнице, но слезы застили глаза, и она уткнулась лицом в угол лестничной клетки.

Федя мялся за ее спиной, потом стал осторожно гладить ее по спине, и она рывком повернулась к нему. Рыдая, спрятала лицо на его груди.

Федя обнял ее, стал успокаивать:

— Ну все, все, успокойся…

— Я… — произнесла она, заикаясь и захлебываясь слезами, — я х-х-хочу па-па-папу!!!..

И зарыдала в голос.

Федя прижал ее к себе, стал целовать мокрые от слез глаза… щеки… губы…

Тут наверху вновь открылась дверь сороковой квартиры, шестидесятилетняя «бабушка» с тяжелым ведром в руке подошла к краю лестницы и… с размаху окатила их водой из этого ведра.

— Твари! — крикнула 60-летняя. — Сволочи! Весь подъезд затрахали уже! Вон отсюда!

Мокрые и возбужденные, Ивана и Федя выскочили из подъезда и наткнулись на девятнадцатилетнего парня с детской коляской.

— Пацаны, — сказал им парень, — закурить не дадите?

Федя остановился, порылся в карманах.

Парень обратил внимание на их мокрые головы и куртки.