– Это единственный возможный ответ, – поддержал Марека Крис.

– Но кто же? – спросила Кейт.

Крис думал об этом все утро.

– Де Кер, – сказал он. – Все указывает на то, что это де Кер.

Марек помотал головой.

– Посудите сами, – доказывал Крис. – Он здесь только год, правильно? Никто не знает, откуда он взялся, правильно? Он втерся в любимчики к Оливеру и ненавидит всех нас, поскольку знает, что мы тоже можем это сделать, правильно? Он уводит своих солдат прочь от кожевенной мастерской, идет прочь до тех пор, пока мы не начинаем разговаривать, и тогда он возвращается к нам. Уверяю вас, это наверняка де Кер.

– Тут есть только одно «но», – сказал Марек. – Де Кер говорит на безупречном окситанском наречии.

– Ну и что. Ты тоже.

– Нет. Я говорю как иностранец, недавно овладевший языком. Вы двое слушаете перевод в наушнике. Я же слышу то. что говорят на самом деле. Де Кер разговаривает как местный уроженец. Его речь совершенно беглая, а акцент точно такой же, что и у большинства остальных. А в двадцатом столетии окситанский язык – мертвый. Он просто не может быть нашим современником и так разговаривать. Он может быть только аборигеном.

– Возможно, он лингвист?

Марек помотал головой.

– Это не де Кер, – уверенно сказал он. – Это Ги Малеган.

– Сэр Ги?

– Никаких сомнений, – заявил Марек. – Я заподозрил его еще с тех пор, как нас сцапали в тайном ходе. Помните? Мы не издаем почти никаких звуков, но он открывает дверь и ловит нас. Он даже не попытался изобразить удивление. Не вынул меч. Просто открыл дверь и поднял тревогу, поскольку уже знал, что мы находимся там.

– Но ведь это случилось не так, – возразил Крис. – Вошел сэр Дэниел…

– Разве? – удивился Марек. – Я что-то не помню, чтобы он там был.

– Вообще-то, – сказала Кейт, – я думаю, что Крис, наверно, прав. Это может быть де Кер. Поскольку в проходе между часовней и замком я была довольно далеко от него, высоко на стене часовни, и когда де Кер велел солдатам убить вас, я не должна была отчетливо слышать его слова, но я же слышала.

Марек задумчиво посмотрел на нее.

– А что случилось потом?

– Потом де Кер стал шептать солдату на ухо, и я ничего не слышала.

– Именно. Потому что у него не было наушника. Будь он у него, ты слышала бы все, в том числе и шепот. Но ведь этого не было? Это сэр Ги. Кто отрубил Гомес голову? Сэр Ги со своими людьми. Кто мог с наибольшей вероятностью вернуться к трупу и вытащить наушник? Сэр Ги. Все остальные боятся машины, которая появляется в огненных сполохах. Только сэр Ги не испугался. Потому что он знал, что это такое. Он из нашего столетия.

– Не думаю, чтобы Ги был там, – сказал Крис, – когда машина появилась и принялась мигать.

– Но главный довод за то, что это сэр Ги, – продолжал Марек, – тот, что его окситанский просто ужасен. Он звучит скорее как носовой нью-йоркский акцент.

– Да, но разве он не из Миддлсекса[37]? – упорствовал Крис. – И я не думаю, что он из родовитых дворян. У меня создалось впечатление, что он стал рыцарем благодаря собственной храбрости, а не предкам.

– Он оказался недостаточно силен в рыцарском единоборстве, чтобы сшибить тебя первым же копьем, – возразил Марек. – И фехтовальщиком оказался не слишком хорошим, не смог одолеть меня ни верхом, ни в пешем бою. Говорю вам – это Ги де Малеган.

– Ну, – сказал Крис, – кто бы это ни был, теперь они знают, что мы направляемся в монастырь.

– Верно, – согласился Марек. Он отступил на несколько шагов от Кейт и оценивающе посмотрел на ее голову. – Так что, пойдемте?

Кейт осторожно коснулась волос.

– Вероятно, мне следует радоваться, что у нас нет зеркала.

Марек кивнул:

– Может быть, и так.

– Я похожа на парня?

Крис и Марек переглянулись.

– В некотором роде, – сказал Крис.

– В каком это роде?

– Ну да. Похожа. Ты похожа на парня.

– Во всяком случае, тебя можно за него принять, – заверил Марек.

Они поднялись на ноги.

15:12:09

Тяжелая деревянная дверь чуть приоткрылась. В полумраке появилось лицо, затененное белым капюшоном.

– Да будет благосклонен к вам господь, – торжественно произнес монах.

– Да ниспошлет вам господь здоровье и мудрость, – ответил Марек по-окситански.

– Что привело вас сюда?

– Мы пришли увидеть брата Марселя.

Монах кивнул, словно ожидал их.

– Вы, конечно, можете войти, – сказал он, – поскольку брат Марсель еще здесь. – Он приоткрыл дверь немного шире, так что они смогли по одному протиснуться в нее.

Путники оказались в маленькой очень темной комнатушке с каменными стенами. Здесь стоял приятный запах роз и цитрусов. Изнутри до них донеслось негромкое пение.

– Здесь вы можете оставить свое оружие, – монах указал в угол.

– Боюсь, добрый брат, – возразил Марек, – что мы не можем этого сделать.

– Вам тут нечего бояться, – сказал монах. – Разоружитесь или уходите.

Марек начал было протестовать, но затем снял перевязь с мечом.

* * *

Монах плавными шагами прошел перед ними по тихому коридору с голыми каменными стенами. Завернув за угол, они оказались в другом, более широком коридоре. Монастырь был очень большим и сложностью своих переходов походил на лабиринт.

Это был цистерцианский монастырь; монахи здесь носили белые одежды из простой ткани. Суровость устава цистерцианского ордена казалась намеренным упреком уставам бенедиктинцев и доминиканцев, содержавшим множество послаблений. Братья-цистерцианцы должны были соблюдать строгую дисциплину и пребывать в атмосфере нерушимого аскетизма.

На протяжении многих столетий в цистерцианских обителях не допускались ни резные украшения их простых построек, ни декоративные иллюстрации в манускриптах. Их пища состояла из овощей, хлеба и воды, без всякого мяса или соусов. Ложа были твердыми, кельи – голыми и холодными. Решительно, они жили совершенно по-спартански. Но вообще-то, в этой непререкаемой дисциплине было…

Бац!

Марек оглянулся на звук. Они вышли в открытый внутренний двор монастыря, окруженный с трех сторон аркадными галереями, предназначенными для чтения и благочестивых размышлений.

Бац!

Они услышали смех. Шумные крики.

Бац! Бац!

Войдя во двор, Марек увидел, что ни фонтана, ни сада посреди двора не оказалось. Под ногами была плотно утоптанная глина. Четверо потных мужчин, облаченные в холщовые халаты, были увлечены игрой, отдаленно напоминавшей гандбол.