class="p1">Ребята! Книжку вашу получил, прочитал; за посвящение ее мне — спасибо, ребята. Книжка читается с большим интересом, но была бы еще интереснее, если б вы дали рукопись проредактировать какому-нибудь опытному литератору или же прислали ее мне.

В книжке есть кое-какие промахи в распределении материала и есть ошибки языка; разумеется, я не намерен укорять вас за это. Я говорю это потому только, что материал высокоценный и он требует более заботливого отношения к нему, более яркого освещения.

Материал ваш значителен своей новизною, оригинальностью. За всю историю человечества никогда, нигде в мире не было власти, которая ставила бы целью работы своей воспитать весь трудовой народ, указать ему пути к созданию новых условий жизни и труда, к созданию новой, социалистической культуры. Такую задачу впервые поставила перед собой власть всей массы трудового народа, возглавляемая партией гениального Ленина. Конечно, особенно трудно воспитывать молодежь — беспризорников, правонарушителей. Однако чекистам, агентам ГПУ, удается достигать в этой работе отличных успехов, — это я хорошо знаю по работе ГПУ в концлагерях, в колониях, коммунах, вижу по таким фактам, как ваша книжка, как журнал «На штурм трассы», «Перековка» и другие издания.

Недостаток вашей книжки в том, что вы слабовато отметили работу воспитателей над вами — «материалом» воспитания. С каким бы материалом люди ни работали — он их всегда тоже воспитывает. Вы также слабо отметили ваше влияние на воспитателей, на изменение ими работы с вами, отношения к вам. Учителя не только учат, но и сами учатся понимать школьников, будущих учителей, инженеров, врачей, литераторов.

Я говорю: «Вы слабо отметили». Но вы все-таки отметили, стало быть, поняли значение взаимного влияния людей друг на друга.

Ну, ладно! Особенно много философствовать не к чему. Книжка-то, повторяю, все-таки интересная.

Очень советую вам, ребята, — не бросайте это дело, пишите, учитесь писать.

Заведите-ка дневник и пишите изо дня в день все, что взволнует, поразит вас, о чем и как подумаете за день. Такой дневник поможет вам научиться писать более искусно и будет заготовкой материала впрок.

Желаю вам всего доброго, успехов в работе, крепкой дружбы.

М. Горький

Напишу, чтоб вам прислали комплект журнала «На штурм трассы» — издается он в Дмитлаге на строительстве замечательного канала Волга — Москва.

М. Г.

15 мая 1935.

1160

А. С ЩЕРБАКОВУ

22 мая 1935, Тессели.

Дорогой Александр Сергеевич —

не скрою, очень удручен Вашим назначением в Культпроп. Конечно — дело необходимое, с литературой тесно соприкасается и давно требует энергичных работников, — людей, которые имеют определенное представление о социалистической культуре, о методах ее развития. Но боюсь, что новая, сложная работа отнимет у Союза писателей две трети, а то и всю Вашу энергию. В Союзе Вы оказались на месте, быстро приобрели авторитет культурного руководителя и друга дела. В делах наблюдаются чужие люди, равнодушные исполнители и — очень редко — друзья, влюбленные, люди, которые умеют соединять в работе своей страсть и разум. То, что Вы не совсем уходите из Союза, несколько утешает меня. Рад был прочитать, что Вы признаете литературу «любимым делом» Вашим. И — все-таки — тревожно. Я начинаю дряхлеть. Падает работоспособность, а количество работы — увеличивается. Вот — надо писать книгу о «Красном командире». Это — дело чести, очень важное дело. Требуется прочитать 40 биографий и огромную груду иного материала, а у меня — с некоторого времени — явилась боязнь ослепнуть, идиотская боязнь, однако — мешает. Сердце работает лениво и капризно. Не представляю, как поеду в Париж, и завидую Шолохову. А тут еще приедет Роллан, — в Париж он, вероятно, не явится во избежание враждебной встречи и скандала, который ему грозит со стороны фашистов. Меня фашисты не беспокоят, но было бы неприятно «разъехаться» с Ролланом. Вот какая штука. Весна здесь была отвратительная и мало помогла мне. Радости меня волнуют до слез, но горе я переживаю молча. Однако нелепая гибель аэроплана «Горький» заставила меня взвыть волком.

Убили еще одного пионера. Поразительно равнодушно относится пресса и литература к актам этого порядка! Представьте себе психологию двуногого зверя-собственника, который видит в ребенке врага. Не умеем писать кулака во всем его отвратительном значении. Я здесь начал пьесу о кулаке, но — нет времени кончить. «Самгин», работа для «Колхозника», чтение рукописей и т. д.

Что-то я заныл. Нехорошо. Ну — будьте здоровы! Не забывайте, что в нашей стране литература должна служить одним из рычагов социализма.

Крепко жму Вашу руку.

А. Пешков

22. V. 35.

Тессели.

1161

Д. Н. СЕМЕНОВСКОМУ

23 мая 1935, Тессели.

Искренно поздравляю Вас, Дмитрий Николаевич, очерк сделан весьма удачно и — я надеюсь — положит основание новой форме литературы.

Предложу «Крестьянской газете» издать его массовым тиражом. На стихи Вы поскупились, но выбрали — хорошо!

Теперь нужно предложить Госиздату издать всю поэму целиком, — для этого пришлите ее в Москву, мне.

Очерк пойдет в «Колхознике», в 6-й книге.

Как живете?

Крепко жму руку.

М. Горький

Крым,

Тессели.

23. V. 35.

1162

М. Н. ЕЛИЗАРОВОЙ

30 мая 1935, Тессели.

Я горячо желаю яркого расцвета татарской поэзии и прозы, но это может быть достигнуто только очень строгим отношением к задачам литературы.

Жму руку.

М. Горький

1163

М. Л. СЛОНИМСКОМУ

1 июня 1935, Тессели.

Михаилу Слонимскому.

Дорогой т. Слонимский —

«Повесть о Левинэ» я только что прочитал, раньше — не было времени. Вообще я стал читать мало, к сожалению.

Я не могу оказать, что «Повесть» очень понравилась мне. Вероятно, это потому, что у меня издавна образовалось непобедимое предубеждение к тем рассказам и романам русских литераторов, в которых авторы описывают иностранцев, иностранную жизнь. Читая такие произведения, я всегда думаю: наверно, это — не так.

Во-вторых, мне кажется, что писать о героях революции нужно языком эпическим, просто, даже сурово, избегая всяких украшений, — писать так, как ваятели Греции изображали тела героев и богов. Основное качество героя нашей революционной эпохи — актуальность, деятельность. Нам более или менее известно, что и о чем они говорят, и нам нужно пытаться изобразить, как они говорят. Их слово равносильно делу, — в сущности, оно и есть дело, — а поэтому важно показать, как оно действует на людей, как влияет на них. Это возможно изобразить только словами