«Бред, – подумала Лисандра и помотала головой. – Может, все-таки предсказание танцующего божка было верным?»

Венедикт остановился и, отцепив от пояса фляжку, сделал из нее несколько глотков. Вот так будет лучше. Хуже нет, когда в пути мучает жажда.

Он вспомнил Жоржету и улыбнулся. Интересно, что бы она сказала, узрев, как тот, кого она считает самым большим весельчаком на свете, вот уже который час плетется по жаре в компании еще шестерых таких же, как и он, балбесов и за это время выкинул всего лишь три фокуса?

Позор, да и только. Нет, создавшееся положение надо исправить.

Срочно, прямо сейчас.

Брум оглянулся и буркнул:

– Ты задерживаешь отряд. Имей в виду, никто тебя ждать не будет.

Венедикт прицепил фляжку на пояс и в несколько быстрых шагов догнал остальных охотников. Толкнув Алвиса в бок, он показал глазами на Брума и тихо сказал:

– Большое начальство гневается.

Алвис пожал плечами.

– Ты вполне мог пойти с отрядом Хантера.

– Мог, – сказал Венедикт. – Но предпочел ваше общество. До сих пор не пойму, зачем я это сделал? Хотя кое-какое объяснение у меня есть.

– И какое? – поинтересовался Алвис.

Венедикт усмехнулся:

– Да не пойди я с вами, вы бы уже со скуки засохли.

Алвис кивнул:

– Может быть. Однако хочу напомнить тебе, что мы идем не на веселый пикник с вином и девочками. Мы идем сражаться.

Венедикт покрутил головой.

– Это точно. Не на пикник. Только я никак не пойму, почему надо спасать мир обязательно с постной физиономией.

Алвис парировал:

– А почему ты решил, что это можно сделать, дурачась, словно школьник, под шуточки и прибаутки?

– Ага, значит, полная конфронтация? – деловито осведомился Венедикт.

– Если точнее, то полное неприятие несерьезного отношения к очень серьезному делу.

– Просто блеск! – восхитился Венедикт. Нагнувшись, он подхватил с земли сосновую шишку и, тщательно прицелившись, кинул ее в Галена. Шишка попала ему точнехонько в затылок. Мгновенно отпрыгнув в сторону, охотник выхватил магический кинжал и закрутил головой, пытаясь определить, откуда грозит опасность.

– Проверка реакции, – с самым невинным видом объяснил Венедикт. – Результат: реакция великолепная, а вот прыжки в сторону нуждаются в некоторой доработке. Сказывается отсутствие должной тренировки.

Гален сунул кинжал за пазуху и мрачно сказал:

– Ох и врезал бы я тебе…

– Ничего иного я и не ждал, – сокрушенно покачав головой, сообщил Венедикт. – Кстати, такая реакция на самую невинную шутку свидетельствует о полном отсутствии юмора.

– Отсутствие юмора лучше, чем полное отсутствие здравого смысла. По крайней мере сейчас, – изрек Гален и, еще раз окинув Алвиса недобрым взглядом, двинулся дальше.

– Ну а будь это вражеская стрела? – поинтересовался Венедикт, пристраиваясь с ним рядом.

– Тогда я был бы уже мертв. И никакие тренировки тут не помогут. Сколько ни тренируйся, третий глаз на затылке вырастить не удастся.

Венедикт подумал, что, пожалуй, Гален в чем-то прав. Может быть, последняя шутка была несколько неуместной. Хотя, с другой стороны, нет ничего хуже, чем топать час за часом к какому-то неизвестному городу, слушать мерный топот ботинок, глотать поднятую над дорогами этими ботинками пыль и видеть перед собой спину Брума, наверняка жутко довольного тем, что у него в подчинении аж целых шесть других охотников.

Как тут не предпринять что-нибудь веселенькое? Он уже стал прикидывать, что сделает Брум, если подобраться к нему сзади и легонько дернуть одну из его нитей судьбы. Вон ту, которая отвечает за координацию движений. После этого Брум наверняка ткнется носом в дорогу. Конечно, потом он вскочит и станет ругаться. Может быть, его запала хватит на полчаса, а может, и надольше. Может, он дальше скажет что-то такое, чего Венедикт еще не слышал.

Так что, рискнуть?

Венедикт еще раз взглянул на нити судьбы Брума.

Искушение было слишком велико. Скорее всего преодолеть его он не сможет. Так зачем и пытаться?

Решив так, Венедикт ускорил шаг.

Хорошая шутка должна, просто обязана быть неожиданной. Если этот «большой начальник» сейчас обернется, то все пропало.

Ну же…

Венедикт уже протянул руку, чтобы ухватить одну из нитей судьбы Брума, как вдруг с ним самим произошло нечто странное. Почувствовав на мгновение головокружение и тошноту, Венедикт вдруг обнаружил себя лежащим на дороге. Быстро вскочив, он крепко выругался.

В следующую секунду до него дошло, что остальные охотники весело хохочут.

– Ну, как шуточка? – поинтересовался Алвис.

Чудовищным усилием совладав с собой, Венедикт прохрипел:

– Просто высший класс.

– И достаточно неожиданно, как ты считаешь?

– Достаточно, – сказал Венедикт.

«Ага, значит, это Алвис, – подумал он. – Прекрасно. Дальнейшую дорогу к долине магов скучной назвать будет трудно. Я его достану».

Он с достоинством встал, отряхнул одежду и радостно улыбнулся.

Судя по нитям судьбы, Алвису его улыбка не понравилась.

«Дальнейшее тебе понравится еще меньше, – подумал Венедикт. – Вызов брошен. Ничего не остается, как его принять».

– Надеюсь, ты не ушибся? – поинтересовался Асбьерн, самый молодой из охотников с худым, слегка смахивающим на лисью мордочку лицом.

– Ни в малейшей степени, – отчеканил Венедикт. – Шутка была, конечно, хороша, но слишком примитивна, чтобы выбить меня из седла.

Он еще раз взглянул в глаза Алвису. Просто так. Чтобы окончательно убедиться, что тот все правильно понял. Понял, еще как понял.

Как раз в этот момент Брум и сделал то, что должен в таких ситуациях делать предводитель отряда. Он шагнул к Венедикту и, положив ему руку на плечо, спросил:

– Ты ведь не сделаешь то, что задумал? Правда?

– Правда, – совершенно безмятежно отозвался Венедикт. – Да и что такого особенного я мог задумать? По плечу ли задумывать хоть что-то тому, кто легко покупается на самую простую шуточку?

Говоря это, он постарался придать своему лицу выражение типа: «Мне абсолютно на все наплевать». Правда, с Брумом в этом искусстве соревноваться было трудно. У того на лице было такое выражение, словно ему наплевать на все не только в квадрате, но и в кубе. Конечно, его нити судьбы говорили о другом. Судя по ним, Брум был намерен закатить кому-то хорошую взбучку. И кому именно – догадаться нетрудно.