Дрейк предложил поджечь корабли. В эту ночь ожидался прилив. Используя его, можно было послать к рейду испанцев брандеры. Сеймур, сэр Джон Хокинс, Фробишер и сам лорд-адмирал дружно поддержали Дрейка. Но чтобы не действовать вслепую, следовало при свете дня уточнить расположение Армады. Это было трудное дело. Хокинс внес свое предложение. Взвесив его, лорд-адмирал покачал головой.

– Слишком мало шансов на успех, – сказал он. – Сто против одного; скорей, даже тысяча против одного, что они благополучно вернутся.

– Все зависит от того, кого вы пошлете, – заметил Дрейк. – Ловкость и смелость в подобных случаях сильно повышают шансы на успех.

Но Говард и слышать не хотел о таком риске. Они обсудили другие способы действий и отвергли их один за другим, вернувшись к первому предложению.

– Пожалуй, ничего лучше не придумаешь, – признал Хокинс. – Либо мы принимаем это предложение, либо действуем вслепую.

– Возможно, так или иначе, нам придется действовать вслепую, – напомнил ему лорд Говард. – А неудачная попытка будет стоить жизни нескольким смельчакам.

– Мы все поставили на карту свои жизни, – с готовностью отозвался Дрейк. – Иначе бы нас здесь не было или мы бы не рвались в бой. Я придерживаюсь той же точки зрения, что и сэр Джон.

Лорд Говард внимательно посмотрел на него.

– А есть у вас на примете человек, способный выполнить это задание?

– Да, и он у меня под рукой. Мы с ним вместе явились сюда, и он сейчас ждет на палубе. Крепкий парень и в критическом положении быстро соображает. Он еще не научился праздновать труса и управится с любой командой. Я впервые убедился в его смелости в Сан-Доминго. С тех пор он везде со мной.

– Тем более жалко терять такого отважного парня, – возразил лорд Говард.

– О нет, этот парень не пропадет. Если вы, ваша светлость, согласны, я пошлю за ним, пусть сам решает.

Вот так мистер Кросби попал на знаменитый военный совет, а потом уж и в историю. Старые морские волки сразу прониклись симпатией к рослому отважному юноше. Им было жаль приносить его в жертву на алтарь безжалостной Беллоны[57]. Но когда Дрейк растолковал ему задание и Кросби расхохотался, приняв их опасения за розыгрыш, он окончательно завоевал их сердца, особенно Дрейка: парень не подвел своего капитана. Кросби, горя от нетерпения, выслушал задание и советы, как его лучше исполнить. Со своей стороны, он заметил, что день на исходе и не стоит терять времени даром. Он был готов приступить к исполнению приказа немедленно.

Лорд Говард пожал ему на прощанье руку и улыбнулся, но глаза его были невеселы: глядя на храброго молодого человека, он думал, что, может статься, видит его в последний раз.

– Когда вернетесь, – сказал адмирал после некоторого раздумья, сделав упор на слове «когда», будто сначала на уме у него было другое слово, – прошу вас, сэр, разыщите меня, буду рад вас видеть.

Джервас поклонился, одарив их улыбкой, и вышел. Сэр Фрэнсис, пыхтя, спустился за ним по трапу. Они вернулись на корабль Дрейка «Мщение». По команде «свистать всех наверх» боцман собрал экипаж на палубе. Сэр Фрэнсис разъяснил задание: требуется человек двенадцать добровольцев, готовых отправиться под командой мистера Кросби к стоянке испанских кораблей, чтобы уточнить их расположение. Все матросы были готовы пойти за Джервасом в огонь и воду: они и прежде ходили с ним в атаки и знали, что он не дрогнет в бою.

В тот день герцог Медина-Сидония в мрачном расположении духа прохаживался по корме флагмана с группой офицеров и вдруг увидел странную картину: от английских кораблей отделился полубаркас и поплыл в сторону Армады. И адмирал, и офицеры не могли прийти в себя от изумления, как, впрочем, и все другие на испанских кораблях. На них будто оторопь напала при виде этого непостижимого для них чуда. Покачиваясь на волнах, суденышко направлялось прямо к испанскому флагману. Герцог заключил, что оно, вероятно, является связным и несет сообщение от англичан. Возможно, испанские пушки нанесли им больший урон, чем он думает; возможно, людские потери у англичан так велики, что они решили заключить перемирие. Подобная глупая мысль могла прийти в голову только новичку в морском деле. Ему вежливо указали на ошибку, к тому же на полубаркасе не было традиционного белого флага парламентера. И пока они терялись в догадках, полубаркас оказался под кормовым подзором.

Джервас Кросби сам стоял у руля. Рядом сидел юноша с дощечкой для записей пером. На носу была установлена пушка, и канонир стоял наготове, маленькая команда расторопно обогнула флагман и на ходу обстреляла его. Дрейк расценил бы подобное действие как бахвальство. Истинным назначением этого трюка было создать у испанцев ложное представление о целях «визита». Тем временем Джервас мысленно прикидывал расстояние до берега и расположение других кораблей относительно флагмана, а матрос, взявший на себя роль секретаря, быстро записывал эти данные.

Задание было выполнено, Армада осталась за кормой, но тут один из испанских офицеров очнулся от изумления перед наглой выходкой и решил, что за этим наверняка что-то кроется. Как бы то ни было, надо действовать. Он скомандовал, и пушка дала залп по суденышку. Но поскольку все это делалось впопыхах, залп, которым можно было легко потопить хрупкий полубаркас, лишь пробил парус. Тут спохватились и другие корабли, и началась канонада. Но испанцы опоздали минут на пять. Полубаркас уже вышел из зоны огня.

Дрейк ждал на шкафуте, когда Джервас поднялся на борт.

– Диву даюсь, – сказал сэр Фрэнсис, – как милостива к вам госпожа удача. По всем законам войны, вероятностей и здравого смысла вас должны были затопить, пока вы не подошли на кабельтов. Как вам это удалось?

Джервас протянул ему записи, сделанные под его диктовку.

– Боже правый, – изумился Дрейк, – да у вас тут прямо бухгалтерский учет. Пошли к адмиралу.

Ночью восемь хорошо просмоленных брандеров, ведомых Кросби, легли в дрейф. С точки зрения риска эта операция была сущим пустяком по сравнению с предыдущей, но Кросби настоял на своем в ней участии, ибо по логике вещей она была итогом его инспекции позиций противника. Подойдя сравнительно близко к Армаде, матросы подожгли бикфордовы шнуры на каждом брандере. Команды их бесшумно перебрались на борт поджидавшего их полубаркаса, между тем течение относило брандеры все ближе и ближе к рейду испанцев.

Врезавшись в корабли Непобедимой армады, брандеры вспыхивали один за другим, сея панику. Казалось, все дьявольское хитроумие ада поставлено на службу англичанам. Испанцы вполне разумно заключили, что брандеры нашпигованы порохом, – так оно и было бы, имей англичане лишний порох. Зная, какие страшные разрушения причинят последующие взрывы, испанцы, не поднимая якорей, обрубили якорные цепи и ушли в открытое море. На рассвете Медина-Сидония обнаружил, что англичане следуют за ним по пятам. В тот день разыгралось самое страшное морское сражение. К вечеру могущество Армады было подорвано. Теперь англичанам оставалось лишь отогнать их подальше в Северное море, где они больше не смогут угрожать Англии. Из ста тридцати кораблей, гордо покинувших устье Тежу, почитая себя орудием Господа, которым Он защитит свое дело, сохранилось лишь семьдесят.