Им предстояло провести в тесном и темном ящике почти полтора дня. Водитель перевозил бананы, деликатесные экзотические фрукты для спецторгов — магазинов, предназначенных для высокопоставленных партийных чиновников, в которых некогда покупали продукты и Лев с Раисой. Их ящик стоял у переднего борта грузовика, заставленный другими контейнерами с драгоценными фруктами. Примерно каждые три-четыре часа водитель останавливался, раздвигал ящики и помогал им выбраться наружу, чтобы его живой груз мог размять ноги и облегчиться в придорожных кустиках.

Они лежали в противоположных углах ящика в полной темноте ногами друг к другу, и Раиса спросила:

— Ты доверяешь ему?

— Кому?

— Нашему водителю.

— А ты?

— Не знаю.

— Почему ты спрашиваешь?

— Из всех людей, слушавших твою историю, он единственный не стал спрашивать тебя ни о чем. Похоже, она его не увлекла. Или он в нее не поверил. Она не произвела на него такого впечатления, как на остальных. Он кажется мне равнодушным и бесчувственным человеком.

— Он не обязан помогать нам. И он не сможет сдать нас властям, а потом спокойно вернуться к своей семье и друзьям.

— Он может что-нибудь придумать. Что на шоссе была проверка. Что нас поймали. Что он пытался помочь нам, но не смог ничего сделать.

— И что ты предлагаешь?

— Во время следующей остановки ты повалишь его на землю, свяжешь и сам сядешь за руль.

— Ты серьезно?

— Чтобы чувствовать себя совершенно спокойно и уверенно, у нас есть один-единственный выход — забрать у него грузовик. Мы возьмем себе его документы. И тогда наши жизни вновь окажутся в наших руках, мы вернем себе контроль над ними. А сейчас мы с тобой совершенно беспомощны. Мы даже не знаем, куда он нас везет.

— Это ведь ты учила меня верить в доброту и великодушие незнакомых людей.

— А этот человек не похож на остальных. Кажется, он весьма амбициозен. Он целыми днями возит деликатесы. Он должен думать: я хочу то, я хочу это, мне нужны дорогие тонкие ткани и редкие фрукты. Он понимает, что мы дали ему возможность осуществить свои мечты. Он знает, за сколько может нас продать. И еще он знает, чем заплатит, если его поймают вместе с нами.

— Не мне упрекать тебя, Раиса, но ты говоришь о невинном человеке, который рискует своей жизнью, чтобы помочь нам.

— Я имею в виду, что нам с тобой нужны гарантии того, что мы действительно попадем в Ростов.

— А разве не с этого все начинается? У тебя есть дело, в которое ты веришь и ради которого стоит умереть. Вскоре оно становится делом, ради которого можно убивать. А потом — и делом, ради которого можно пожертвовать невинными людьми.

— Нам необязательно убивать его.

— Нет, обязательно, потому что мы не можем оставить его связанным на обочине. Это будет намного рискованнее. Нам придется или убить его, или довериться ему. Раиса, это — первый шаг, после которого все идет прахом. Эти люди приютили нас, накормили, а теперь еще и везут туда, куда нам нужно. И если мы нападем на них, убьем одного из их друзей только из предосторожности, я опять стану тем же самым человеком, которого ты презирала и ненавидела в Москве.

Хотя он не мог видеть лица жены в темноте, Лев понял, что она улыбается.

— Ты проверяла меня?!

— Всего лишь поддерживала разговор.

— Я выдержал испытание?

— Это зависит от того, попадем мы в Шахты или нет.

После долгого молчания Раиса спросила:

— Что будет, когда все закончится?

— Не знаю.

— На Западе тебя приняли бы с распростертыми объятиями, Лев. Они бы сумели тебя защитить.

— Я никогда не уеду из этой страны.

— Даже если эта страна хочет уничтожить тебя?

— Если ты хочешь бежать за границу, я сделаю все, что в моих силах, чтобы посадить тебя на корабль или лодку.

— А что будешь делать ты? Прятаться в горах?

— Как только тот человек будет убит, а ты благополучно покинешь страну, я сдамся властям. Я не хочу жить в изгнании, среди людей, которым нужна моя информация, но которые при этом ненавидят меня. Я не хочу жить изгоем. Я просто не смогу. Это будет означать, что все сказанное обо мне теми людьми в Москве — правда.

— И это для тебя самое главное?

В голосе Раисы прозвучала горечь. Лев осторожно коснулся ее руки.

— Раиса, я не понимаю.

— Неужели так сложно понять? Я хочу, чтобы мы были вместе.

Лев помолчал. Наконец он сказал:

— Я не смогу жить предателем. Просто не смогу.

— Это означает, что у нас остались примерно сутки?

— Мне очень жаль.

— В таком случае мы должны сполна воспользоваться оставшимся временем.

— И что ты предлагаешь?

— Мы скажем друг другу правду.

— Правду?

— Наверняка у каждого из нас есть свои секреты. Я знаю, что у меня они точно есть. А у тебя разве нет? Вещи, о которых ты никогда мне не рассказывал.

— Есть.

— Тогда я начну первой. Раньше я плевала тебе в чай. После того как я узнала об аресте Зои, я была уверена, что это ты выдал ее. Поэтому примерно неделю я плевала тебе в чай.

— Ты плевала мне в чай?

— Целую неделю.

— А почему перестала?

— Потому что тебе было все равно.

— Я просто не заметил.

— Вот именно. Ладно, теперь твоя очередь.

— По правде говоря…

— В этом вся суть игры.

— Не думаю, что ты вышла за меня замуж, потому что боялась. Я думаю, ты специально искала меня. А потом сделала вид, что испугалась. Ты назвалась вымышленным именем, и я стал преследовать тебя. Но я думаю, что ты сама добивалась этого.

— Ты считаешь меня иностранным агентом?

— Ты можешь знать людей, работающих на западные спецслужбы. Может, ты даже помогала им. Может, такая мысль подсознательно сидела у тебя в голове, когда ты выходила за меня замуж.

— Это не тайна, а общие рассуждения. Ты должен поделиться со мной своими секретами — реальными фактами.

— Я нашел в твоих вещах монету, которую можно разделить на две части, — это приспособление для тайной перевозки микропленки. Их используют шпионы. Больше ни у кого их нет.

— Почему же ты не отрекся от меня и не осудил публично?

— Я не мог этого сделать.

— Лев, я вышла за тебя замуж не потому, что хотела подобраться поближе к МГБ. Я уже сказала тебя правду: мне было страшно.