расстёгнута и оттуда были видны трусы с чёрным кружавчиком!..»

Валя тогда спрашивала:

– Где же это я стою?

А Вика отвечала:

– Зал вроде театра, но не театр, а сзади закрыт чёрными тряпками, и ты там как главная артистка.

И Валя смеялась:

– Наверное, это новогодняя вечеринка в поликлинике.

Вика, Денис, Вилена Васильевна и Настя ждали возле охраны. Валя подмигнула Вике:

– До меня дошло!

И Вика важно прикрыла глаза веками, мол, слава богу. Денис уже расслабился и шутил, а Вилена с Настей были настолько смяты обрушившейся на них анатомией телевидения, что не понимали, как разговаривать с Валей, которая только что запросто общалась со всей страной.

– К тебе, значит, Алексеева? – грубовато спросила Вилена Васильевна, чтоб хоть как-то сохранить субординацию. – Чемодан наш на съёмной комнате в Барелёво!

– Бирюлёво! – краснея, поправила Настя.

– Заберём, – успокоила Валя.

И поехали в Бирюлево. Вика рядом с Денисом, Валя с гостьями сзади. По дороге пыталась показывать московские достопримечательности, но Вилена Васильевна с Настей не усваивали, у них был передоз впечатлений.

– Будет денег сверху просить, не давай! Чемодан хватай да бежи! – инструктировала Вилена Васильевна Настю, когда затормозили у подъезда пятиэтажки.

Настя ушла, а комендантша повторила про Настю:

– Брата внучонка младшая. Я бездетна, а у него внуков трое. Старшего в армии убили, средний – в бандитах, а Настька – меньшая, нашего роду последняя гордость. Помогай, Алексеева!

– Я её во ВГИК на актерский пихну, – важно обронила Вика. – У меня всё схвачено.

– Не слышу! В ухо говори! – потребовала Вилена Васильевна, повернувшись к Вике правильным ухом.

Настя вскоре вышла из подъезда с обшарпанным чемоданом и отвратительной тёткой, эдакой свиньёй-копилкой в расходящемся на пузе ярком халате и резиновых шлёпках.

Тётка подбежала к машине, увидела Валю и обалдела:

– Ой ты, боженьки ж, боже! Думала, врёт бабка, из ума выжила! Я ж вас так люблю, только за фотоаппаратом сбегаю!

– Хочет денег, раз чемодан день стоял! – пожаловалась Настя, сев в машину.

– Хрена ей лысого, а не денег! – процедила сквозь зубы комендантша. – Поехали!

И Денис газанул под отчаянные вопли тётки, а Вика не отказала себе в наслаждении показать ей средний палец.

– Ни стыда, ни совести у московских, – качала головой Вилена Васильевна. – А ты, Алексеева, сколько зарабатываешь?

– Теперь уже нисколько, – засмеялась Валя. – Успели на последнюю передачу.

– И чё ушла-то? Воруют они, что ли? – И Валю поразило, что бывшей тюремной охраннице и комендантше общежития мгновенно оказалось понятным совершенно непонятное телевидение.

– Как вы определили?

– По рожам фуфлыжным. Скользкие все, кроме товарки твоей лохматой, – ответила Вилена Васильевна и зевнула. – Корми нас да спать ложи. С зарей встали в твоё Останково.

– Останкино, – прошелестела Настя.

Когда подъехали к дому, Вилена Васильевна нахмурилась:

– Чё в дворец свой не везёшь, Алексеева?

– Нет у меня дворца, врут газеты, – засмеялась Валя. – Вы ж меня знаете.

– Девка ты честная, но чтоб дома с такой красотой не было? Вона какие дома у артисток по телевизору показывают! – огорчилась комендантша.

– Вилена Васильевна, – заулыбалась Валя. – Сейчас с матерью познакомитесь.

– Мотай на ус, Настька, как в Москве погано живут! Оно тебе надо? – подчеркнула Вилена Васильевна.

Мать была настолько разочарована гостями, что с трудом это скрыла. В большой комнате всё было готово к застолью, салаты и нарезки благоухали на лучшем шведском сервизе.

Расселись, взялись за вилки, Денис открыл шампанское, разлил по бокалам:

– Предлагаю тост за конец старой жизни и начало новой!

– Ну, Алексеева, рассказывай! – скомандовала, выпив, Вилена Васильевна.

Мать встрепенулась, «Алексеева» здесь была она, и Валя кивнула ей, мол, «вольно»:

– Лучше расскажите, что у вас?

– А всё прахом пошло… Больницу помнишь? – махнула комендантша рукой. – Без денег теперь только йодом мажут. Не помогло – помирай. Пивной завод перестроили, всех споили.

За столом она как-то пришла в себя и от потрясения телевидением, и от разочарования пятиэтажкой.

– А в училище как?

– Раньше фершалы были в чести, теперь стали техников учить, что протезные зубы делают! Один блатняк пошёл, говорят, деньги они за зубы гребут лопатой, – поморщилась Вилена Васильевна.

– А в общежитии нашем?

– Бабу Вилю из общежития попёрли… – провокационно хихикнула Настя.

– Язык-то прикуси! Не попёрли, а сама ушла! Я ж двери-то после десяти запирала. На кой мне б… и в общежитии? – стала она объяснять. – Они и бежали бегом, одна шалава в двенадцать припёрлась, но дверь-то закрыта. А ей мать челночная сотовик купила, как начальству. Замёрзла шалава да в милицию позвонила, что не пускают. Приехал сопляк в погонах, по какому, говорит, праву двери запираете? Дело завёл, что ноги она отморозила!

– Вот сволота! – откликнулась мать, раскладывающая по тарелкам огненные пельмени и распознавшая в комендантше социально близкую.

– Я ж им говорю, в пояс должны кланяться, что б…й в общежитии извела! Дело милицейское закрыли, но уволили. С почётом проводили, – возмущённо рассказала Вилена Васильевна, а Валя, Вика и Настя понимающе переглянулись. – Я в этой системе всю жизнь проработала! Мимо меня мыша не проскочит! Где они лучше возьмут?

– Теперь бабу Вилю приставили меня охранять, – прыснула осмелевшая после шампанского Настя.

– В ухо говори! – гаркнула комендантша и перевела взгляд на Дениса. – Какого парня отхватила, Алексеева! Шик, блеск, красота! Всё как в открытке писала про мужа в очках! Не зря я тебя в Москву-то отправила, семь верст киселя хлебать!

Вика с Настей уже давились от хохота.

– Предлагаю выпить за Вилену Васильевну и финал моей телевизионной деятельности! – подняла Валя бокал. – Остаёмся жить-поживать в этой квартире!

– Чего городишь, доча? – застыла мать. – Вещи вон уложены!

– Придётся распаковать…

– Выгнали её с телевизора, что ли? – спросила мать, глядя на Дениса, поскольку мужчина всегда был для неё главным авторитетом.

– Давай потом про это, – предложила Валя.

Но та ушла в свою комнату с окаменевшим лицом и, запираясь, хряснула шпингалетом. Открыла только Вике, и неизвестно, как та её утешила, но мать вернулась, стала хлопотать вокруг Вилены Васильевны и Насти, демонстративно не замечая дочери.

Когда Денис привёз Валю с Викой к себе, Вадик обрадовался и отдал Вике свою комнату, считающуюся в квартире лучшей. Попытался с ней посекретничать, но Вика отмахнулась:

– Тебе, пионэру, спокойного слипа! У меня батарейка кончилась. Вертухайка с фиксами меня добила.

– Фиксы – это золотые зубы у блатных и спекулянтов, а у неё железные. Такие зубы в провинции у многих, – поправила Валя.

– Ты с этой комической старухой в старших классах познакомилась? – спросил Денис.

– Я не училась в старших классах. У меня днём было медучилище, а вечером, спасибо Вилене, массаж за три рубля. Два мне, рубль – ей. Благодаря этому ела досыта. Работа физическая, а я ещё росла.

И «пионэр» Вадик во все глаза уставился на Валю, потому что никогда не видел человека,