Я помнил предостережение Атала «не смотреть», но был не в силах отвернуться, словно прирос к месту. И по мере того, как несущиеся изнутри города звуки становились все громче, продолжал таращиться во тьму, силясь разглядеть детали того, что происходило на ночных улицах. Потом рогатых у стены разбрасывало в стороны, и появилось ОНО, прилетело с ветром, который сбивал с ног пытающихся сбежать монстров за невидимой стеной, словно они вообще ничего не весили; и я увидел ЭТО!

Слепое и одновременно всевидящее… без ног и все же набегающее, словно половодье… отвратительные рты в пузырящейся массе… Вот какой была Огненная Муха за стеной. Великий Боже! Зрелище этого создания могло расплавить мозг! А что оно творило с этими ныне жалкими тварями из Ленга!

Вот так оно и было.

Всего трижды я побывал в городе Дилет-Лине с его базальтовыми башнями и мириадами мигающих во тьме огней и теперь молюсь, чтобы этот третий раз стал последним. Потому что кто знает? В следующий раз я, как и прежде, могу оказаться внутри городских стен — возможно, даже внутри Стены Наах-Тита! Ведь дорога между миром бодрствования и миром снов не знает других преград, кроме самого сна… и прямо сейчас меня охватывает дремота. Однако осмелюсь ли я уснуть? Я страшусь, что однажды ночью проснусь под бледными лучами тонкого полумесяца, в Дилет-Лине с его базальтовыми башнями, и эта тварь из огромного рубина найдет меня, пойманного в ловушку, созданную мной же самим.

Второй рассказ из цикла «Вызывающий Черного», «Зеркало» было написано в середине 1968 года, когда я все еще находился в Берлине. Август Дерлет написал мне, так отозвавшись о нем: «Очень, очень неплохо…», и мое эго взлетело до небес! (В своих комментариях он редко бывает так благожелателен.) «Зеркало» — своеобразный рассказ, в том смысле, что он единственный из моих коротких рассказов, в котором герой и рассказчик — закадычный друг Титуса Кроу, Анри-Лоран де Мариньи. Однако позже Анри, конечно, появляется снова, участвуя вместе с Кроу в его битве с «Роющими норы» и с Изакуа, Ходоком Ветра «На лунах Бореи», и даже против самого Ктулху на Элизии, месте обитания Старших Богов.

Привет, Королева!

Замурованная заживо,

Навсегда отрезанная от людей;

Похороненная под пирамидой,

Где пески скрывают ее тайну,

Вместе со своим зеркалом,

В котором она

В полночный час может видеть

Образы, вызванные из других сфер.

Наедине с ними

Погребенная, исполненная ужаса перед…

Смертью!

Джастин Джеффри

Зеркало царицы Нитокрис!

Конечно, я слышал о нем — какой оккультист не слышал о нем? — даже читал о нем в превосходном труде Джеффри «Люди Монолита», и знал, что о нем шепчутся в некоторых темных кругах, где меня терпеть не могут. Я знал, что Альхазред намекал на его могущество в запретном «Некрономиконе» и что некоторые жители пустынь чертят в воздухе охранительный языческий знак, восходящий к очень давним временам, если их слишком дотошно расспрашивают о его происхождении.

Поэтому, как такое могло случиться, что какой-то болван-аукционист встал и объявил, что вот это и есть зеркало Нитокрис? Как у него повернулся язык?

Тем не менее зеркало входило в коллекцию Баннистера Браун-Фарли — исследователя, охотника и археолога, который, до своего недавнего исчезновения, был общепризнанным знатоком редких и загадочных objets d’art[12]— и выглядело оно в точности так необычно, как можно ожидать от любого предмета с сомнительной историей. Более того, не тот ли аукционист, болван или нет, всего год-два назад продал мне серебряный пистолет Барона Канта? Нет, возразите вы, откуда такая уверенность? Существовало единственное, не очень убедительное доказательство того, что этот пистолет вместе с прилагаемыми к нему патронами реально принадлежал охотнику на ведьм Барону: изящно выгравированная на рукоятке буква «К», которая могла не означать ничего!

Но, конечно, я сделал заявку и на зеркало, и на дневник Баннистера Браун-Фарли, и приобрел обе вещи.

— Продано мистеру… м-м-м… мистеру де Мариньи, верно, сэр? Думаю, точнее будет — продано мистеру Анри-Лорану де Мариньи за…

За бешеные деньги.

Торопливо шагая к серому каменному зданию, ставшему моим домом с тех пор, как отец отослал меня из Америки, я невольно удивлялся романтическому глупцу внутри, который слишком часто толкает меня тратить деньги на побрякушки такого рода. Явно унаследованная черта, которая, наряду с любовью к темным тайнам и загадочным, древним чудесам, без сомнения, впечатана в мою личность как клеймо известного на весь мир отца, великого новоорлеанского мистика Этьен-Лорана де Мариньи.

Тем не менее если зеркало и впрямь когда-то принадлежало этой ужасной правительнице… Ну, оно станет замечательным добавлением к моей коллекции. Я повесил его между книжными полками, в компании с Джеффри, По, д’Эрлеттом и Принном. Поскольку, конечно, легенды и мифы о нем, которые я читал и слышал, это всего лишь легенды и мифы, ничего больше. Боже упаси!

А ведь следовало бы быть осмотрительнее — учитывая мои всевозрастающие познания о странных таинствах ночи.

Дома я долго сидел, просто восхищаясь зеркалом, разглядывая его блестящую бронзовую раму с прекрасными, рельефными змеями и демонами, вампирами и афритами — прямо картинка из «Арабских ночей». И поверхность зеркала выглядела совершенной даже в лучах вечернего солнца и, отражая их, заливала комнату феерическим светом.

Зеркало Нитокрис!

Нитокрис. Такая женщина действительно существовала или чудовище, как кому нравится. Царица VI династии, которая с трона в Гизехе правила трепещущими от страха подданными железной рукой и однажды пригласила всех своих врагов на празднество в подземный храм, а потом затопила их водой Нила, приказав открыть затворы шлюзов. Зеркало позволяло ей заглядывать в преисподнюю, где чванные шогготы и создания Темных Сфер пьют и развлекаются, предаваясь безудержному вожделению и разврату.

Только допустите на мгновение, что это правда — что мерзкое зеркало положили в гробницу, а потом живьем замуровали там Нитокрис! Как оно могло попасть к Браун-Фарли?

Между тем было уже девять, и свет за окном заметно угас, и зеркало превратилось лишь в тусклое золотистое мерцание на другом конце комнаты. Я включил лампу, решив почитать дневник Браун-Фарли. И тут же, стоило взять в руки маленькую плоскую книжечку, она, похоже, автоматически открылась на часто используемой странице, и я углубился в историю, которая начала разворачиваться передо мной. Казалось, автор — человек скуповатый, поскольку страницы были слишком густо исписаны неразборчивым почерком, от края до края и сверху донизу, и между строчками вряд ли было больше восьми дюймов. А может, он просто торопился, когда писал, и не хотел тратить время на переворачивание страниц?