Эллен Черри снова улыбнулась и пристально посмотрела на своего гостя. У нее были знакомые – хотя в данное время в ее жизни не было настоящих друзей, – которые, будь им известно это комичное слово, наверняка бы сказали, что Спайк и сам несколько онгепочкет. Однако ее творческая натура художника одобрила эту портновскую избыточность, а женская натура не обратила на нее внимания. По-прежнему улыбаясь, Эллен Черри ответила:

– Я сейчас вернусь.

За дверцей шкафа она надела туфельки. И сняла с себя кимоно.

Ее опасения относительно того, что ее шаг выбьет Спайка из колеи, шокирует или даже вызовет у него отвращение, оказались беспочвенными. За последние тридцать лет, с тех пор, как жена оставила его, Спайк ложился в постель только с проститутками, девушками по вызову из Верхнего Вест-Сайда, если быть более точным. Так что когда Эллен Черри появилась на пороге спальни в чем мать родила – голая как сокол, по выражению Пэтси, за исключением туфелек от Кеннета Коула, – он отреагировал самым прямым, предсказуемым и совершенно разумным образом. Ну, нечто неразумное все-таки произошло, однако случилось это чуть позже. В какой-то момент Эллен Черри была совершенно не против продолжения беседы и предварительных любовных игр. Однако никакой необходимости не возникло.

Теми же плавными движениями, которыми он, по словам Абу, подавал теннисный мячик, а затем отбивал подачу противника, Спайк снял с себя одежду до самой последней онгепочкет-мелочи. После чего подвел Эллен Черри к кровати, положил ее, раздвинул ей ноги – на которых все еще оставались розовые туфли-лодочки – и проворно взобрался на нее.

Крики ее первого оргазма огласили комнату едва ли не в следующее мгновение. В ящике гардероба, где хранилось нижнее белье, трусики понимающе захихикали и поддразнили Даруму, который мудро возразил им: «На мохнатой гусенице много капелек росы сверкает».

В небольшой перерыв, который последовал за ее второй кульминацией, пока Спайк с медленной, но ни в коем случае не бесстрастной эффективностью подбрасывал ей в топку топливо, пока она сама, летя с горы наслаждения вниз, изучала свет начинающегося дня, пока этот свет отражался в капельках пота на его двигающихся вверх-вниз лопатках, Эллен Черри испытала легкий укол вины. Принимая во внимание события двух последних лет, это было абсурдно и иррационально. И тем не менее это было так – наверно, ей как женщине-южанке был присущ своего рода условный рефлекс; тот самый, что препятствует выражению истинных эмоций, лишает физическое наслаждение подлинного сияния.

Однако в следующий момент ей вспомнилось, что Ультима в понедельник улетает в Иерусалим, и потому она немедленно возобновила соитие с энтузиазмом и рвением.

Стиснув пальцами ягодицы Спайка, Эллен Черри направила свое тело ему навстречу, но не для того, чтобы он вонзился в нее еще глубже – Спайк и без того погрузился в нее настолько глубоко, что она ощущала волшебный жезл едва ли не языком, – но для того, чтобы подарить ему еще больше себя, подарить ему как можно больше своего женского естества, насколько это вообще позволяет женская анатомия, без всяких оговорок, смущения и стыда. Легкие обоих начали исторгать звуки, похожие на те, что производит огромное морское млекопитающее: стон борьбы с мощным давлением океанской толщи, всасывание нежной мякоти из открытых створок моллюска, шлепанье мокрых плавников, выдыхание влажных, солоноватых паров, ревущий фонтан моби дика.

Вы думаете, Эллен Черри откатилась, когда Спайк выскочил из нее, чтобы кончить ей на ступни? Напротив. Она не только не дрогнула, когда нечто горячее заструилось между большими пальцами ее ног, но вообще не стала упрекать Спайка за то, что он превратил одну из ее шикарных новеньких туфелек в подобие соусника. Нет, Эллен Черри вовремя удовлетворила некое необычное личное пожелание и теперь имела полное право сказать, что симпатяга Спайк Коэн оказался именно тем мужчиной, который содействовал его осуществлению, пусть даже несколько через край.

Эллен Черри проснулась утром, чувствуя, что отныне жизнь ее изменилась. Вне всякого сомнения, все зависело от того, как на это посмотреть. Когда человек принимает более широкое определение реальности, то на воды фортуны набрасывается и более обширная сеть.

И точно, в тот же день, где-то после полудня, вскоре после того, как они со Спайком предприняли еще один дельфиний заплыв, к ней в квартиру поднялся дневной портье с конвертом, который был доставлен посыльным. Внутри оказался чек и записка, начертанная на листке розовой бумаги фиолетовыми чернилами.

«Прошлой ночью – вернее, уже этим утром, – забыла упомянуть о том, что ваша оставшаяся картина продана. На этот раз коллекционеру из Корнинга. Моя дорогая, в провинции вас обожают! Как только я вернусь из этого жуткого Иерусалима, вы просто обязаны принести мне еще одну вашу новую работу».

– Это мы еще посмотрим, малышка Ультима, – сказала Эллен Черри, почесывая попку широким обезьяньим жестом. – Может, принесу, а может, и нет.

Спайк отправился поиграть в теннис с Абу, насвистывая, как волнистый попугай на конопляном поле, а Эллен Черри снова погрузилась в сон о волнах с белыми барашками пены. Очевидно, это были скорее сексуальные, а не созидательные, креативные волны, однако позже она вспомнила, что как раз перед тем, как проснуться, некая кисточка в ее воображении, чтобы слегка ослабить белые тона, добавила мазок неаполитанского желтого (святого покровителя неаполитанских заядлых курильщиков).

Serpent a sonettes. Rattleslang. Culebra de cascabel. Skallerorm. Klappperschlange. Гремучая змея.

Когда Эллен Черри направлялась мимо импровизированной эстрады на кухню, чтобы повесить там свой легкий жакет – она вовсе не собиралась повторять ошибку прошлой ночи и замерзнуть, – то случайно задела ногой бубен Саломеи. Он гулко ухнул и одновременно тоненько звякнул. От неожиданности Эллен Черри инстинктивно подпрыгнула, словно наступила на гремучую змею, что вибрирует хвостом, когда ее что-нибудь потревожит. Абу стал свидетелем этой забавной сценки и рассмеялся вслух.

Serpent a sonettes

Rattelslang

Culebra de cascabel

Skallerorm

Klapperschlange

Гремучая змея

Вместе или по отдельности, но это все равно звучит музыкально. Крошечная поэма.

* * *

По обоюдному согласию Эллен Черри и Спайк решили не афишировать перед окружающими ту новую грань, которую алмазные стеклорезы судьбы нанесли на их отношения. Они старательно избегали обмениваться многозначительными взглядами, не прикасались друг к другу и не улыбались при встрече. Чтобы еще дальше отвести возможные подозрения, Эллен Черри решила в тот вечер как можно больше внимания оказывать Абу, а не Спайку. Столкновение с бубном предоставило ей первую такую возможность. Телефонный звонок матери – вторую.

Поскольку в ее квартире в «Ансонии» телефона по-прежнему не было, родители звонили Эллен Черри на работу, иногда даже еженедельно. Помня о том, что телефон предназначается в первую очередь для посетителей ресторана, они обычно старались звонить рано утром, в самом начале рабочей смены.