– Вы должны были предупредить, когда мы договаривались о встрече, – сказал Бек.

– Я полагал, что имею дело с просвещенной страховой компанией, имеющей представление о драгоценных камнях! Я понятия не имел, что меня притащат осматривать бриллиант в душном подвальном хранилище. Не говоря уже о том, что полдюжины людей дышат мне в затылок, словно я обезьяна в зоопарке. Вот вам мое заключение: скорее всего, это подделка, но для того чтобы сказать точно, требуется осмотреть камень при естественном освещении.

Каплан скрестил руки и свирепо посмотрел на президента.

Смитбек болезненно сглотнул.

– Что ж, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал четко. – Этого я и ожидал. Теперь у меня есть материал для статьи.

– Что за статья? – повернулся к нему Коллопи. – Никакой статьи. Ничего определенного сказано не было.

– Я согласен, – дрожащим голосом произнес Грейнджер. – Не будем делать поспешных выводов.

Смитбек пожал плечами.

– Мой источник сообщил мне, что бриллиант – подделка. Теперь вот и сам мистер Каплан это подтверждает.

– Прозвучало ключевое слово – «возможно», – сказал Грейнджер.

– Минуточку. – Коллопи повернулся к Каштану. – Вам нужен естественный свет, для того чтобы сказать с уверенностью?

– Разве не это я только что сказал?

Коллопи обратился к президенту страховой фирмы:

– Может, у вас есть где-нибудь место, где он сможет рассмотреть камень при естественном освещении?

Наступила пауза.

Коллопи поднялся с места.

– Грейнджер, – сказал он внушительным голосом, – сохранность этого камня в сфере вашей ответственности.

– Мы можем принести камень в комнату правления, – сказал Грейнджер. – На восьмой этаж. Там много света.

– Извините, мистер Грейнджер, – вмешался Бек, – наши правила очень жесткие: бриллиант не может покинуть хранилище.

– Вы слышали, что сказал этот человек. Ему нужен другой свет.

– Со всем уважением, сэр, но я обязан соблюдать инструкции, и даже вы не можете этого изменить.

Президент махнул рукой.

– Глупости! Решается вопрос исключительной важности. Мы, конечно же, можем сделать исключение из правил.

– Я соглашусь на это только при наличии письменного разрешения, заверенного нотариусом.

– Хорошо. Среди нас находится директор музея и... вы ведь нотариус, Фостер?

Лорд кивнул.

– Доктор Коллопи, вы дадите необходимое письменное разрешение?

– Конечно. Это надо решить тотчас же.

Лицо его было серым, почти мертвенным.

– Фостер, составьте документ.

– Как начальник службы безопасности я решительно возражаю, – спокойно произнес Бек.

– Мистер Бек, – сказал Грейнджер, – я уважительно отношусь к вашему служебному рвению. Однако не думаю, что вы вполне понимаете ситуацию. У нас в музее лимит на страховку в сто миллионов долларов, но Сердце Люцифера застраховано отдельно, и одним из условий хранения камня в вашей компании является то, что в этом случае существует неограниченная ответственность. В какую бы сумму алмазная биржа ни оценила стоимость камня, мы обязаны платить. Мы должны узнать ответ на вопрос: является ли камень настоящим, и ответ мы должны получить немедленно.

– Тем не менее, – возразил Бек, – я по-прежнему возражаю против выноса камня из хранилища.

– Мы примем ваше заявление к сведению. Фостер? Составьте документ и подайте доктору Коллопи на подпись.

Секретарь взял лист чистой бумаги из кармана пиджака, написал несколько строк. Коллопи, Грейнджер и Макгиган подписали его, а Фостер заверил своей подписью.

– Пойдем, – сказал президент.

– Я вызову охранников, – мрачно сказал Бек.

Смитбек заметил, что начальник охраны вынул из-за пояса пистолет, проверил его и вернул на место.

Каплан взял камень пинцетом с четырьмя лапками.

– Это сделаю я, мистер Каплан, – спокойно сказал Бек.

Он взял пинцет за черенок и осторожно уложил камень в бархатную коробочку. Затем закрыл крышку, запер на замок, ключ положил в карман и сунул коробку под мышку.

Все ждали, пока Каплан упакует свои инструменты. Заперли внутренние двери. Несколько минут спустя открылась внешняя дверь. И снова они миновали несколько массивных дверей. На выходе их поджидала группа вооруженных охранников. Охранники довели их до лифта, и через пять минут Смитбек очутился в небольшой, но чрезвычайно элегантной комнате, отделанной каким-то экзотическим деревом. Сквозь дюжину широких окон лился дневной свет.

Бек поставил двоих охранников в коридоре, а двери изнутри запер на ключ.

– Прошу всех отойти на несколько шагов, – распорядился он. – Мистер Каплан, теперь вам удобно?

– Отлично. – Каплан широко улыбнулся, настроение его заметно улучшилось.

– Куда хотите сесть?

Каплан указал на место в углу, между двумя окнами.

– Вот здесь будет лучше всего.

– Устраивайтесь.

Геммолог снова принялся выкладывать все свои инструменты, положил и бархатную подушечку. Поднял глаза.

– Камень, пожалуйста.

Бек положил рядом с ним коробку, отпер ключом, поднял крышку. Камень лежал внутри на бархатной подложке.

Каплан вынул его инструментом с четырьмя лапками и попросил подать ему двойную линзу. Пользуясь этим прибором, он сначала посмотрел на бриллиант через одну линзу, затем – через другую, затем через две сразу. В этот момент свет упал на камень, и стены комнаты внезапно покрылись пятнышками яркого коричного цвета.

Несколько минут прошли в абсолютном молчании. Смитбек затаил дыхание. Наконец, Каплан снял линзы и одарил всех сияющей улыбкой.

– О да, – сказал он, – замечательно. Естественный свет сразу все меняет. Это он, джентльмены. Никакого сомнения, это – Сердце Люцифера.

Он осторожно положил бриллиант на бархатную подушечку.

Послышались облегченные вздохи, словно до этой минуты все, как и Смитбек, сдерживали дыхание.

Каплан взмахнул рукой.

– Мистер Бек, можете взять его. Конечно же, пинцетом, будьте так добры.

– Слава богу, – сказал президент, повернувшись к Коллопи и взяв его за руку.

– Вот именно, слава богу, – подтвердил Коллопи и трясущейся рукой утер лоб платком. – Я пережил ужасные минуты.

Бек, с непроницаемым, но все еще мрачным лицом, протянул пинцет к камню. В то же мгновение Каплан поднялся со стула и столкнулся с ним.

– Прошу прощения!