Данил Франк

Перелом

***

любовь —

уже не курносая.

она, прихмурив брови,

и мирным голосом

спрашивает,

чего от неё хотят?

она чуть-чуть постарше,

как я,

стала.

ни признаниями, ни клятвами

"навсегда"

не ляпает,

она больше

видит —

я тоже.

а ты

видишь?

декабрьские

поздно прощаться, уже

декабрь.

в этом году стать лучше

мы опоздали —

что

нам теперь делать?

сегодня первый снежок

белый

выпал,

и прошлогодний мороз

скользкими нитками

сковывает

руки,

а побежать

простывшими переулками

за жалкими

обещаниями?

я ничего не обещал —

мало ли.

мало ли —

кто-то

растает в облаке выдоха —

это закон

терморегулирования,

а кто-то, конечно,

останется,

и до подснежников,

до первого солнца

будет один.

что

мы с этим сделаем?

это закон

смены сезонов

природы,

а пока нам холодно,

пока мы плотно

сжимаемся —

будем себе сами

декабрьскими.

спокойной ночи!

этому дню осталось —

затяжка.

я подкурю железной

зажигалкой

и не усну,

пока восемь улыбок

в душном дыму

у потолочной плитки

не смогу насчитать.

две — от друзей,

от незнакомцев — пять,

а последней —

твоя.

крошится пепел

о линию подоконника

белого —

всё растаёт,

но ей — я запрещаю.

из дымки дремлющей комнаты

пальцами

я её выловлю,

уложу на губы,

и только теперь —

в постель,

спокойной ночи!

***

нет, я не знаю,

но, как будто,

в щёлку меж небесами

кто-то хмурится,

как будто мы

чуть ли не каждые сутки

чего-то не делали.

вдруг,

ему это что-то

важно?

и теперь Он готовит

каждому

напоминание?

он выглядывает из туч,

чтобы взглядом

колючим,

встретиться с нами,

чтоб, наконец-то, мы

рассказали,

чтобы

уже не болело

ни у кого.

нет, я заглянул не в небо —

в Него.

друг

когда от раскалённого

плитой воздуха

курится с трудом

папироса,

когда никакая бессонница

уже не укладывает —

на краешек своего сердца,

закрыв глаза,

я сяду и буду думать,

какими записывать строчками

или буквами,

то, о чём не хочется

заговорить. такое бывает,

думается — и только.

о стыдном, о слабом,

о тех, о которых долго

не вспоминал —

и так было лучше.

когда ни словами,

ни душами

не обменялись — и всё,

теперь на дыму

каждый. И каждый зовёт,

и внемлю

каждому голосу

знакомому, который мне шепчет:

«я — это чёрные полосы,

с другими — легче»

прижечь окурком

эту грустную правду.

я каждому другу,

каждому, кого знал —

верил,

и каждый — со мной,

каждый — моя потеря.

мой

друг, привет!

давай обнимемся!

нам — одна сигарета

на две сотни мыслей.

***

мне — не одна дорога.

знаю,

всегда кого-то

он посылает

навстречу,

и все — разные.

кого-то — на вечер,

кого-то — на сегодня-завтра,

а есть,

которых на целую память.

с такими мне

касания

первого

хватит, чтобы запомнить

то откровенное,

почти нагое,

что они дарят,

когда

двумя руками

у щёк обхватывают

и тянутся,

я им навстречу,

и один час —

чуть не

вечность.

фильм

сбываться —

только загаданному.

и слабенькая экранизация

нашёптанного романа

самому себе

на ухо —

выйдет во всех

кинотеатрах.

там покажут,

каких глупостей

двое неважных,

искусственно грустных

героя

так и не совершили,