Равина подошла к зарешеченному окну детской и устремила взгляд к видневшемуся вдалеке краю утеса, который заслонял дом от моря.

— Право же, сэр Ричард, я думаю, что это поместье станет чудесным домом, но даже при наличии слуг оно может оказаться слишком большим, если жить здесь одному.

Ричард опустил руку на лошадку-качалку и слегка толкнул игрушку, наблюдая, как изогнутые полозья оставляют следы на пыльном полу.

— Я надеюсь, что буду не один. Есть некая леди, которой я хотел бы предложить руку и сердце, и тогда…

— Ай! — поморщилась Равина. Она так крепко обхватила прутья решетки на окне, что тонкая полоска металла врезалась в палец.

Сэр Ричард намерен жениться! Этот дом готовится для его жены…

Девушку захлестнули гнев и отчаяние. Он не имел права привозить ее сюда, интересоваться ее мнением по поводу усадьбы. Это прерогатива леди, которой он предложит руку и сердце.

Равина понятия не имела, почему так расстроилась. В конце концов, этот мужчина был для нее чужим, он для нее ничего не значил.

Ровным счетом ничего.

1896

Роскошные хрустальные люстры искрились и сияли, освещая ровным золотистым светом вальсирующие внизу пары. В галерее, высоко над бальным залом, в шикарных желтых костюмах с золотыми галунами, краснолицые и лоснящиеся от пота музыканты с живостью и удовольствием исполняли новейшие танцевальные мотивы.

Стороннему наблюдателю натертый до блеска бальный зал Лайелл-хауса, расположенного в самой фешенебельной части Лондона, показался бы цветным калейдоскопом, в котором белые фраки джентльменов великолепно оттеняли блистательные наряды партнерш.

Но ярче всех блистала леди Равина Эшли, кружившая по паркету в объятиях промышленника-миллионера, мистера Роберта Данстера. Ее медовые волосы были уложены по последней моде, а заколка с бриллиантами и сапфирами удерживала замысловатый узел на месте. И хотя вырез кружевного кремового платья был не таким откровенным, как в нарядах некоторых других леди, прекрасная фигура девушки представала в наилучшем свете. Быть может, жемчужное ожерелье и серьги не горели так ярко, как бриллианты некоторых более взрослых леди, но тепло отсвечивали на нежной, почти прозрачной коже Равины.

Ее партнера можно было назвать хорошим танцором с учетом его мощного телосложения, однако это энергичное занятие было ему явно не по душе. Воротничок рубашки увлажнился в местах, где врезался в красную мясистую шею, и Равина слишком остро осознавала, что обнимающие ее руки мокрые и липкие. Она жалела, что мистер Данстер не догадался надеть белые перчатки, как поступали очень многие джентльмены.

Когда начался новый круг по залу, Равина взглянула из-под густых темных ресниц на красное лицо Роберта Данстера, прислушалась к его хриплому дыханию и быстро приняла решение.

Она споткнулась на следующем повороте и приложила руку ко лбу.

— Боже правый, мне становится дурно от жары, мистер Данстер. Прошу прощения, но не могли бы мы присесть?

Промышленник забеспокоился. Он быстро повел девушку между кружащихся пар из центра зала и прочь с паркета.

— Тут действительно неимоверно душно, леди Равина. Боюсь, пар слишком много. А я ведь говорил лорду Лайеллу, что он пригласил чрезмерное количество гостей, но мои замечания, как всегда, пропустили мимо ушей.

Равина улыбнулась, почти не слушая собеседника. Она ничего не имела против танцев с Робертом Данстером, но его самомнение в высшей степени раздражало. Она дважды встречалась с ним до этого, и впечатления остались не слишком приятные.

Нужно признать, что мистер Данстер ведет себя безукоризненно вежливо и корректно, но всегда как будто знает все лучше других, у него всегда есть непоколебимое мнение, от которого он не отказывается даже после полного опровержения.

— Быть может, принести вам воды со льдом или бокал холодного лимонада? — предложил он, когда Равина раскрыла веер из слоновой кости, висевший у нее на запястье.

— Что? Ах, нет, спасибо, мистер Данстер. Я вижу, уже довольно поздно. Думаю, я скоро буду возвращаться домой. Я приехала с Россами и уверена, что они не станут долго задерживаться. Леди Росс не любит оставаться в гостях до поздней ночи.

Мистер Данстер широко распахнул стеклянные двери, ведущие на мощеную террасу, которая тянулась вдоль всего бального зала.

На деревьях и кустах сада висели цветные фонарики, а по полночному небу мирно плыла луна. Несколько пар расположились на маленьких металлических креслах, беседуя, смеясь и наслаждаясь нежным вечерним ветерком, шелестящим в деревьях Баркли-сквер.

— Всего десять минут назад я видел, как лорд Росс заходил в бильярдную. Похоже, он не на шутку увлекся состязанием с несколькими пожилыми джентльменами. Я думаю, у вас будет предостаточно времени, чтобы посидеть в саду и остыть перед возвращением домой, леди Равина.

Равина замешкалась, но потом вышла на ночной воздух. Приятно было ощутить прохладу.

— Традиция приезжать на бал исключительно в сопровождении может оказаться очень утомительной, — сказала она, медленно шагая по извилистой, заросшей мхом тропинке, которая вела к ступенькам в розарий.

— Но такая молодая леди, как вы, не может ездить по Лондону одна.

Равина вскинула голову, сверкнув сапфировыми глазами. Именно такие замечания выводили ее из равновесия.

— Право же, мистер Данстер, я вполне способна посетить бал самостоятельно. Этим вечером я могла бы очень легко договориться об экипаже, и тогда время моего отъезда не зависело бы от бильярдных состязаний лорда Росса.

Они подошли к розарию, где с колонн и арок свисали огромные гроздья сладко пахнущих цветов. Луна теперь пряталась за тучей, но даже в приглушенном свете красный, розовый и желтый бархат лепестков сиял в великолепном изобилии.

Равина глубоко вдохнула, упиваясь сказочными запахами, наполнявшими воздух.

Она подошла к искусственному прудику с лилиями, любуясь фонтаном и всматриваясь в воду, чтобы хоть мельком увидеть знаменитых декоративных карпов лорда Лайелла.

Роберт Данстер сорвал с куста темно-красный бутон и покрутил его в пальцах.

— У вас очень современные взгляды на жизнь, леди Равина, — лаконично заметил он.

— Мы скоро перешагнем в новое столетие, — ответила Равина, возвращаясь к собеседнику. — Кто знает, что нас ждет впереди в этом удивительном мире. Я не хочу, чтобы меня отстраняли от радостей жизни только потому, что я женщина.

Грузный бизнесмен нахмурил лоб, а потом приглушенно выругался: ему в палец впился шип.