Он увлекался теорией Дрейка и смеялся над парадоксом Ферми. Ему было достаточно признаков воды и наличие в атмосфере метана, чтобы посвятить долгие годы поискам микроорганизмов на Марсе. Он исследовал метеориты верхних слоев атмосферы земли, веря, что сможет найти простейшие формы жизни. Пытался обнаружить активность внеземных цивилизаций в радиодиапазоне. Работал на SETI. Принимал участие в запуске на околоземную орбиту телескопа «Хаббл». Моделировал различные варианты возникновения жизни на основе данных о химическом составе звезд в нашей Галактике. И никогда не переставал верить. Никогда…

Она молила Христа спуститься с небес и ниспослать на нее благодать. Проливала кровь на античных алтарях, умоляя Дьявола забрать ее душу в обмен на возможность узреть его. Искала просветления в Тибете. Посещала Санкасию, надеясь увидеть, как Будда сходит с неба. Приносила жертвы скандинавским асам. Встречалась с проститутками, уверяющими, что видели богиню Иштар. Искала следы Лилит по всему миру. Изучала кельтских богов Огма и Нуаду, Цернун и Аунгус. Пускалась в поиски цивилизаций ацтеков и майя с их богами смерти, стихий, звезд, дождя и грома. Совершала паломничества в святые места и оскверняла свое тело в черных мистериях идолопоклонников и сектантов. И никогда не переставала верить. Никогда…

Они умерли в разные годы и разные числа. Он и она. Те, кто так отчаянно хотел верить. Умерли и увидели то, что искали всю свою жизнь. И мы тоже это когда-нибудь увидим. И не будет разницы: искали мы это или нет, верили в это или смеялись. Оно все равно найдет нас. То, что лежит там, ЗА ГРАНЬЮ…

Граница Германии и Франции. Недалеко от города Страсбург. 1943 год. Закрытый исследовательский центр Ананербе. Проект «Сверхчеловек».

– Думаю, это не самый удачный из наших экспериментов, – заявила Мадлен Олбрайт, критично качая головой.

Прикованный цепями монстр уже ничем не напоминал человека. Даже его осанка стала более животной. Суставы ног изогнулись, превратив его в хищника, изготовившегося к прыжку. Брюшная полость затянулась дополнительными тремя парами ребер. Горло скрывала твердая чешуя. Разорвав вытянувшуюся челюсть и выдавив передние зубы, появившиеся клыки обещали стать в бою дополнительным инструментом смерти. Сам череп изменился настолько сильно, что теперь спереди был всего один глаз. Другой, поддавшись чудовищному скручиванию, находился на затылке. Грубая, местами похожая на иголки дикобраза шерсть, покрывала тело этого бывшего человека.

«Ганс 146». Таким было имя созданного монстра. Его отобрали из сотен других, идеальных представителей арийской расы.

– Когда-то его руки ласкали женские груди, а теперь он не сможет даже нажать на курок, – сказал мужчина в белом халате, изучая пальцы монстра. Их фаланги были лишены плоти. Окаменевшие суставы, превращали изогнутые внутрь кости в острые когти. – А ведь он, наверно, нравился женщинам.

– Не нужно сарказма, доктор Хирт!

– Как скажите, моя прекрасная Мадлен. Солдат!

– Слушаю штурмбанфюрер!

– Сожгите эту неудачу!

Словно поняв, что речь идет о нем, монстр начал метаться по своей камере, пытаясь отыскать выход. Его руки все еще пытались разогнуть прутья решетки, когда пламя, вырвавшееся из огнемета, начало жечь его плоть. Кожа лопалась, мясо шипело, сворачиваясь и обнажая кости, жир капал на пол, а монстр все еще пытался разогнуть стальные прутья. Запах горелой плоти наполнил помещение.

– Сожгите все, – велел доктор Хирт солдату. – Все, с чем не справится огнемет, отправьте в крематорий.

– И не забудьте навести здесь порядок, – напомнила ему Мадлен.

Жир, растекался по полу, подбираясь к ее туфлям. Объятый огнем монстр не проронил ни слова. Его скрюченное тело корчилось в предсмертных конвульсиях, а солдат, просунув дуло огнемета между решеток, продолжал поливать его беспощадным пламенем.

Мадлен вернулась в свой кабинет. Запах горелой плоти все еще стоял у нее в горле. Скинув одежду, она встала под холодный душ. Мыльная пена была лучшим лекарством от событий прошедшего дня.

Доктор Хирт вошел в ее кабинет, когда она сидела за рабочим столом. Перед Мадлен лежало несколько открытых папок с фотографиями.

– Скоро их будет больше тысячи, – сказал доктор Хирт, беря в руки папку с надписью «Иван 897».

Открыв ее, он без особенного интереса разглядывал черно-белые фотографии. Изображенный на них уродец когда-то был человеком. Они все были когда-то людьми.

– Мой маленький хитрый шпион. – Доктор Хирт бросил папку на стол. Черно-белые фотографии выскользнули из нее, упав на бетонный пол. – Мне следовало сделать тебя одной из них. – Он провел указательным пальцем между лопаток Мадлен. – Янки номер первый. Как тебе?

– Мы всего лишь люди.

– Не все, моя прелесть. Не все. – Он потянул ее за волосы, заставляя запрокинуть голову. – Как ты думаешь, кто бы мог получиться из нас?

– Ты хочешь попробовать?

– Почему бы мне не начать с тебя, моя Мадлен?

– Не думаю, что ты захочешь спать с монстром.

– Ты права. Я велю Ульриху сжечь тебя, а себе подыщу какую-нибудь еврейку или славянку. Завтра я отправлюсь в лагерь и лично выберу себе новых подопытных.

– Я единственный химик, кто сможет работать здесь.

– Незаменимых нет, моя дорогая.

– Доктор Хирт…

– Тшш, – он приложил указательный палец к ее губам. – Просто молчи.

Потянув за волосы, он заставил ее подняться со стула.

– Моя прекрасная Мадлен. – Его пальцы скользили по ее лицу. – Если бы я был антропологом, то счел бы за счастье иметь твой череп в своей коллекции. Твое лицо идеально.

Он неспешно расстегивал на ней халат. Мадлен молчала.

– Я любил тебя, Мадлен. Любил твое тело. Любил твой ум. А ты… Ты разбила мне сердце.

Доктор Хирт заставил себя оторвать взгляд от обнаженной груди и отойти в сторону. Не запертая дверь в кабинет открылась.

– Ты не сделаешь этого! – Мадлен смотрела на вошедшего солдата.

– Я уже это сделал.

Кожаные ремни больно впивались в ее кожу. Мадлен не могла пошевелиться. Ей было позволено лишь смотреть и слушать. Толстые иглы протыкали ее вены. Темная жидкость, струившаяся по капельницам, попадала в ее кровь. Яд, который она сама же и создала. Рецепты древних, помноженные на мудрость современной науки. Чудесные теории, ставшие чудовищной практикой. Они приносили жжение и боль. Кости. Мадлен казалось, что они теряют свою твердость. Становятся жидкой, бесформенной массой. Кровь. Она заполняла ее желудок. Струилась по кишечнику, словно живое существо. Ее сердце. Мадлен слышала его удары. Теперь лишь они напоминали ей о времени. Изменения нельзя уже обратить вспять. Скоро она станет одной из тех, чья плоть сгодится лишь для огня. Ее жир сотрут с пола, а кости уничтожат в крематории, превратив в золу.