Пронзительный, вибрирующий вой стих вдалеке, и мечущиеся как безумные еловые лапы немного угомонились. Кедвик оторвал голову от хвойной подстилки и поднял вверх облепленное желтыми иголками лицо. Постепенно затихающий гул удалялся на восток и возвращаться вроде бы не собирался. Хвала богам! Его не заметили!

Он перекатился на спину и, подобрав с земли охотничий лук, вскочил на ноги и бросился бежать. Окружающий его лес заполонили крики птиц и прочей встревоженной живности. Теперь ни о какой охоте не могло идти и речи – все звери настороже, и подкрасться к добыче незамеченным не получится при всем желании. Самому бы ноги унести!

Кедвик мчался через лесную чащобу со всей возможной прытью, перепрыгивая через поваленные деревья и подныривая под раскидистые ветви вековых елей. Он словно ввинчивался в бурелом, почти инстинктивно ныряя в прорехи между замшелыми бревнами и соскальзывая по крутым склонам сухих овражков. Такие важные вести стоили того, чтобы рисковать. Куратор должен узнать их как можно скорее!

Преодолев очередной завал, Кедвик выбежал на небольшую полянку, где его поджидала оседланная гнедая кобыла. Он не стал тратить время на традиционные любезности и, едва не оторвав поводья, обмотанные вокруг тонкой березки, взлетел в седло и сразу же затребовал галопа. Причем бешеного.

К такому резкому повороту лошадь оказалась не готова, поскольку прежде хозяин, вернувшись из леса с добычей, не всхлипывал, задыхаясь от долгого бега, и не требовал сразу же мчаться со всех ног. Раньше он сперва долго и вдумчиво приторачивал свои трофеи к седлу, после чего отправлялся в обратный путь неспешным шагом, чтобы тряска не мешала в полной мере насладиться заслуженным отдыхом и доброй бутылочкой вина.

Но сегодня все выглядело иначе, и, судя по всему, слово «раньше», описывающее прежние спокойные времена, теперь предстояло писать с заглавной буквы. Кобыла недовольно заржала, когда старые, заржавелые шпоры ударили ей в бока, и потрусила вперед размеренной рысью. У нее тоже имелись свои представления о пределах дозволенного.

Вскоре еле различимая лесная тропинка привела их к дороге, и Кедвику наконец удалось заставить свою лошадь переставлять копыта немного расторопней. Ближайшая застава располагалась возле моста через Козодойку, оттуда срочные новости гвардейцы уже сами доставят Куратору. Их-то жеребцы наверняка более прыткие, нежели его старая кляча.

-Ну давай же! Быстрей! – непрестанно понукал он упрямое животное, словно боялся опоздать, получая в ответ лишь хриплое недовольное ржание.

Кедвик всегда считал себя рассудительным и уравновешенным человеком, который обеими ногами крепко стоит на земле и чужд глупых суеверий своих более впечатлительных и менее разумных соседей. Рассказы о Чужаках, спускающихся с неба на своих летающих ладьях он неизменно встречал скептической ухмылкой и понимающим покачиванием головы.

Он не спорил, не пытался опровергать или, наоборот, что-то доказывать, нет! Зачем портить отношения с людьми из-за каких-то пустяков? Тем более что фантазии пахарей и конюхов, которые если и заходили в лес, то лишь затем, чтобы справить нужду, изрядно веселили Кедвика, живущего охотой, а посему проводящего в окрестных чащобах почти все свое время и изучившего их до самых дальних и глухих закоулков.

Все ограничивалось тем, что он мысленно расставлял своих приятелей по полочкам с пометками типа «безнадежный болван», «простофиля обыкновенный» или «эталон здравомыслия». Впрочем, последней категории он удостоил только себя самого, и конкурентов на горизонте пока не наблюдалось.

Но вся его стройная, хотя и эгоцентричная конструкция рухнула в одно мгновение, когда следом за нарастающим гулом из-за горного кряжа вынырнула та самая летающая ладья, россказни о которых автоматически отправляли человека в категорию чудаков. Матово-серая махина, исторгавшая из своего чрева тугие столбы горячего воздуха, сбившие Кедвика с ног и уткнувшие его носом в землю, неспешно проплыла над ним, едва не задевая верхушки деревьев.

В одну секунду он прогнал в голове все те байки, над которыми доселе посмеивался, в тщетной надежде отыскать в них хоть какие-то подсказки, как ему быть и чего опасаться. Тщетно. Все его мысленные потуги заглушил грохот обломков рушащейся картины мироздания, а обрушивающийся сверху рев довершил начатое, вогнав Кедвика в глухой ступор.

Хорошо еще, что у него достало ума… или недостало храбрости вскочить на ноги и помчаться во весь опор через лес. Уж тогда бы его точно заметили, а так улетели дальше, не обратив внимания на вжимающегося в землю перепуганного охотника.

И теперь он нахлестывал упрямую скотину, чтобы поскорей рассказать о случившемся гвардейцам Куратора, нимало не беспокоясь о том, что и его самого могут записать в «безнадежные болваны».

Впереди показался мост, за которым высилась сторожевая башня с развевающимся на шпиле штандартом. Подъехав к заставе, Кедвик спрыгнул с лошади и заколотил кулаками по воротам. По ту сторону послышались приближающиеся шаги и недовольное ворчание. Закрывавшая смотровое окошко железная шторка с коротким стуком скользнула в сторону.

-Что стряслось? – угрюмый взгляд смерил Кедвика с головы до ног, задержавшись на его всклокоченной шевелюре, набитой сухими сосновыми иголками.

-Они вернулись! – выпалил он, задыхаясь, как будто сам пробежал эти несколько верст.

-Кто вернулся? Откуда?

-Чужаки вернулись! Надо срочно сообщить Куратору!

-Да что у тебя за горячка такая!? – фыркнул стражник, – какие еще чужаки?

-Те, что не оставляют следов!

* * *

Клонящееся к закату светило сменило гнев на милость, приглушив белоснежное дневное сияние до мягких малиновых сумерек. Оно словно пробовало морскую воду, чуть касаясь ее своим нижним краем, прежде чем нырнуть в океан с головой. Мерцающая дорожка протянулась от горизонта до самой кромки пляжа, как будто запалив покачивающиеся у причала катера и яхты и заставив полыхнуть лиловым огнем окна роскошного частного лайнера, стоявшего на якоре в некотором удалении от берега.

Морган протянул руку и отключил затемнение флайбриджа, поскольку необходимость в нем уже отпала. На смену слепящему жару пришло ласковое вечернее тепло, приятно согревающее старые кости.

-Итак? – толстая рука вернулась на свое место на обширном животе, привычно зацепившись пальцем за верхнюю пуговицу пиджака. Набор дежурных тем о здоровье, погоде и идиотах в правительстве был к настоящему моменту уже полностью исчерпан, и пришло время поговорить о серьезных делах.

-Итак, – эхом отозвался его собеседник, слегка дребезжащий голос которого являлся характерным признаком еще не успевшей до конца прижиться искусственной гортани.

Глядя на их пару со стороны, было сложно отделаться от впечатления, что смотришь на одного и того же человека, только отраженного в разных зеркалах комнаты смеха. В несколько странных для окружающей курортной обстановки одинаковых строгих костюмах, при галстуках, отличающиеся друг от друга лишь пропорциями – оного вытянуло ввысь, а другой раздался в ширину.