– Если девушка овца, то она непременно выйдет замуж за барана, даже если у нее под окном все время стоит лев с букетами роз.

Мне следовало сделать вид, что не услышала обидную фразу, но по утрам я не всегда способна справиться с эмоциями, поэтому села в кровати, зажав в руке телефон, звонок которого разбудил меня, и сердито спросила:

– Что ты сказала?

– Ну… ничего, – сразу дала задний ход моя коллега Настя Поветкина.

– Про овцу и барана, – уточнила я. – А еще интересно, кто у нас лев с цветочками? Сделай одолжение, назови его фамилию, имя, отчество, год рождения, адрес и номер телефона. Может, я и овца, но мне стало очень любопытно, о ком ты сейчас говоришь. И кто у нас лев?

– Степа, не обижайся, – заныла Настя. – Знаешь, зачем подруги нужны? Чтобы остановить тебя, если ты делаешь глупость.

– Спасибо за трогательную заботу, – еще сильнее разозлилась я. – Как-нибудь сама наведу порядок в личной жизни. Меня пугают люди, которые, не сняв грязные ботильоны, лезут в чужую душу и пытаются устроить там все по собственному усмотрению.

– Я тебе добра желаю! – возмутилась Поветкина. – Можешь сколько угодно злиться, но твой Егор натуральный козел!

Я потянулась за халатом.

– Овцы не заводят шашни с козликами, значит, либо Бочкин баран, либо я коза.

– Смейся-смейся, – закричала Настя, – можешь навсегда со мной разругаться, но я скажу правду: ты и Егор – это как бриллиантовое колье и коровник, то есть несовместимые понятия. Знаю, неприятно это слышать, но лучше открой глаза и внимательно посмотри на жениха. Мало того что он осел…

– Баран, козел, осел, – перебила я. – Ты уж определись с парнокопытным, а?

Но Поветкина не отреагировала на мою фразу, а договорила свою:

– Так еще подбивает невесту на глупости. Весь «Бак» гудит: Козлова увольняется.

– Нечего слушать сплетни! – огрызнулась я, идя в ванную. – Я не собираюсь расставаться с Франсуа Арни, мне и в голову не придет уходить от Звягина. Просто я взяла отпуск. До свидания, дорогая, о дате свадьбы извещу заранее. Хочешь поймать букет новобрачной? Могу швырнуть его прямо тебе в лапки.

Настя издала стон, но я быстро ткнула пальцем в экран телефона и уставилась в зеркало. Доброе утро, Степа, прекрасного тебе дня! Правда, похоже, ничего хорошего сегодня не произойдет – при таком-то приятном пробуждении.

Я выдавила из дозатора немного пенки для умывания, намылила лицо и услышала бодрую мелодию, извещающую о вызове от бабушки. Изабелла Константиновна словно чует, когда внучка встала под душ, уютно устроилась в туалете или впервые за день собралась быстренько перекусить! Иногда мне кажется, что три-четыре раза в сутки у Белки перед носом загорается лампочка, а потом в ушах раздается голос: «Степа пошла в сортир! Немедленно звони ей!»

К сожалению, проигнорировать вызов бабули нельзя. Если я сразу не отвечу, она занервничает, в ее голове начнут возникать картины одна страшнее другой. Ну, например, меня похитили марсиане, или схватили на улице посланцы страны Тумбо-Мумбо и отвезли в гарем своего царька, или заманили в салон автомобиля, и теперь он спешит в лабораторию, где мне вырежут почки, печень, желудок, легкие, сердце и мозг до кучи, чтобы пересадить их больному олигарху…

Не знаю почему, но Белке всегда представляются фантастические ситуации. И не понимаю, отчего бабуля не нервничает, когда в принципе действительно следовало бы напрячься. Ну, например, не думает об авиакатастрофах. Я летаю по всему миру, иногда вместе со своим шефом Франсуа Арни, и порой меняю за неделю несколько стран. Но Изабелла Константиновна, узнав, что ее внучка направляется из Мельбурна в Париж, а затем в Токио, лишь заботливо советует:

– Не бери в лайнере на обед рыбу, она может оказаться несвежей. Лучше овощи съешь, от них меньше вреда для здоровья.

Один раз я сказала бабушке по телефону:

– Прости, не могу сейчас говорить. В Нью-Йорке полночь, льет дождь, одна иду по Гарлему, такси нигде нет. Соединюсь с тобой чуть позже, когда выберусь из одного из самых неблагополучных районов Большого яблока[1], где не рекомендуют доставать из сумки мобильный, – выпалила я.

И тут же разозлилась на себя: сейчас бабушка испугается, заахает-заохает, зачем я заставила ее нервничать! И что вы думаете? Белка отреагировала иначе. Она бодренько поинтересовалась:

– Ты прихватила зонтик? Смотри, не простудись. Ладно, звякни, когда освободишься.

Хорошо зная эту ее особенность, я с пенкой на лице зажмурилась и схватила трубку.

– Привет, ба.

– Как дела? – воскликнула Изабелла Константиновна. И, не дожидаясь моего ответа, затараторила: – Степашка, мы с Димой рады, что ты познакомилась с приятным молодым человеком.

Вот здорово! Слух о моем романе с Егором Бочкиным добрался и до Белки, причем много времени ему на путешествие не понадобилось. Всего три дня назад Егор появился в «Баке», и я на вопрос Насти «что это за чудо в красных носках со стразами?» спокойно ответила: «Мой жених Гоша». Естественно, языки коллег заработали со скоростью электрокофемолок. Я понимала, бабуля непременно узнает новость, потому что весной сама привела на работу в бутик дочь одной из ее подруг, которая тут же доложит матери о матримониальных планах Степаниды Козловой, а та в свою очередь Белке, но все же надеялась… А на что я, собственно, надеялась?

Вздохнув, я включила громкую связь, положила трубку на край мойдодыра и начала умываться под аккомпанемент речи бабули.

– Когда ты приедешь к нам в гости? Мы с Димой соскучились.

Вода попала мне в нос, и я чихнула.

После того как бабушка вышла замуж за режиссера Барашкова, она перестала осознавать себя отдельной личностью. Раньше Изабелла Константиновна часто употребляла личное местоимение единственного числа, а теперь «я» изгнано из ее лексикона, вместо него Белка предпочитает «мысдимой».

Только не подумайте, что я принадлежу к категории эгоистичных особ, которые, узнав, что их мама-папа или бабушка-дедушка, долгое время жившие в одиночестве, собрались в загс, капризно ноют: «Бросаешь меня! Не любишь! Не смей расписываться с посторонним человеком!» Нет, я довольна, что Белка счастлива. Просто как-то раз я работала с Барашковым в одном проекте и никакого удовольствия от общения с ним не получила. А потом я некоторое время жила у Димы дома, и ничего хорошего из этого не вышло[2]. Нет, мы с ним улыбаемся друг другу при встречах и мило беседуем, но весь политес исключительно ради Белки, которая наивно считает внучку и супруга наилучшими друзьями. Однако справедливости ради скажу: Барашков обожает жену, и за это я готова сидеть с ним по праздникам за одним столом и изображать самые теплые к нему чувства.