«Мой отец — деспот, которому непременно нужно всех контролировать, мой брат — мертв, мачеху я ненавижу, а мама… ну, у нее свои проблемы. И вы еще спрашиваете, как у меня дела?»

Так бы я хотела ответить миссис Коллинз. К сожалению, видимость благополучия нашей семьи всегда стояла для отца на первом месте, поэтому я лишь моргнула три раза и сказала:

— Хорошо.

Миссис Коллинз — новый клинический психолог школы Иствик, — сделала вид, что я ничего не говорила. Отодвинула стопку папок на край стола, на котором не было даже намека на порядок, и принялась перебирать бумаги. Вытащив мою папку сантиметров восемь толщиной, женщина, негромко кашлянув, вознаградила себя глотком коричневого напитка, оставляя на чашке след от ярко-красной помады. В кабинете пахло дешевым кофе и свежезаточенными карандашами.

Справа от меня, постоянно посматривая на часы, сидел отец, а слева — Злая Ведьма Запада, которая беспрерывно ерзала в кресле. Я пропустила первый урок по вычислительной математике, папа — какую-то очень важную встречу, а моя мачеха из страны Оз? Я уверена, что она пропустила раздачу мозгов.

— Разве не прелестный месяц — январь? — задала новый вопрос миссис Коллинз, открывая мою папку. — Новый год, новый месяц, возможность начать все с чистого листа. — Не дожидаясь ответа, она продолжила: — Вам нравятся занавески? Я сама их сшила.

Мы с отцом и мачехой синхронно повернули головы в сторону розовых занавесок в горошек, которые закрывали окна на парковку. Занавески были в стиле сериала «Маленький домик в прериях»[1], а их цвет, с моей точки зрения, был свидетельством дурного вкуса. Но это только мое мнение. Мы все трое промолчали, от чего в комнате воцарилась неловкая тишина.

В этот момент завибрировал «блэкберри» моего отца. Словно нехотя, он вытащил телефон из кармана и пролистал оповещения. Эшли забарабанила пальцами по своему раздутому животу, а я уставилась на рукописные таблички на стене, чтобы на чем-либо сосредоточиться и не смотреть на нее.

Л-а-а-дно, последнее предложение было полнейшей бессмыслицей, но меня развеселило.

Светлыми волосами и навязчивым дружелюбием миссис Коллинз напоминала лабрадора-переростка.

— Результаты Эхо по АСТ и SAT[3] просто невероятны! Вы, должно быть, очень гордитесь своей дочерью. — Она искренне улыбнулась мне, обнажив все зубы.

Затикал таймер. Мой сеанс терапии официально начался. Пару лет тому назад, после того происшествия, Служба по защите детей «настоятельно рекомендовала» мне пройти терапию, а папа быстро сообразил, что лучше согласиться на все, что «настоятельно рекомендовано». Раньше мои сеансы проходили как у всех нормальных людей — в специальном кабинете за пределами школьной территории. Но благодаря щедрому финансированию от штата Кентукки и психологу-энтузиасту я стала частью экспериментальной программы. А деятельность миссис Коллинз заключалась только в том, чтобы разбираться с проблемами некоторых ребят из моей школы. Я просто счастливица.

Папа выпрямился:

— Результаты по математике были низкими. Я хочу, чтобы она пересдала тесты.

— А где здесь туалет? — перебила его Эшли. — Малыш любит прыгать по мамочкиному мочевому пузырю.

Скорее, Эшли любит быть в центре внимания. Миссис Коллинз натянуто улыбнулась и показала на дверь.

— Выйдите в основной коридор и поверните направо.

Мачеха с таким усилием поднималась с кресла, будто носила в себе 500-килограммовый свинцовый шар, а не крошечного ребенка. Я с отвращением покачала головой и заработала ледяной взгляд от отца.

— Мистер Эмерсон, — продолжила миссис Коллинз, как только мачеха вышла из комнаты, — оценки Эхо значительно выше среднего показателя по стране и, если верить тому, что я вижу в ее личном деле, девочка уже подала документы в те колледжи, которые она выбрала.

— В некоторых бизнес-школах удлиненные сроки приема, и я хотел бы, чтобы она подала документы и туда. Кроме того, наша семья не приемлет уровень «выше среднего». Моя дочь превзойдет все показатели.

Слова отца прозвучали c неуместным пафосом. Он бы еще добавил: «Так пусть это будет записано. Так пусть это свершится»[4].

Я облокотилась на ручку кресла и прикрыла лицо рукой.

— Вижу, вы всерьез этим обеспокоены, мистер Эмерсон, — сказала психолог раздражающе спокойным голосом. — Но результаты Эхо по английскому близки к идеальным…

Тут-то я и перестала следить за этим диалогом. Папа и прошлый консультант по профориентации уже дискутировали на эту тему, когда я писала PSAT[5]. А потом опять, когда я впервые проходила тесты по SAT и ACT. В конце концов консультант понял, что мой отец всегда выигрывает, и сдался после первого раунда.

Результаты тестов волновали меня меньше всего. Найти деньги на починку машины Эйриса — вот что было главным. После смерти брата папа твердо стоял на своем: автомобиль нужно продать.

— Эхо, ты довольна своими результатами? — спросила миссис Коллинз.

Я взглянула на нее сквозь завесу рыжих вьющихся волос, упавших мне на глаза. Предыдущий терапевт понимал, кто главный в нашей семье, и разговаривал исключительно с папой.

— Простите?

— Ты довольна своими результатами по ACT и SAT? Или хочешь переписать тесты? — Женщина сложила руки на моей папке. — Хочешь подавать документы в другие университеты?

Я встретилась взглядом с папой — его серые глаза устало смотрели на меня. Выбор не велик: если я соглашусь переписать тесты, отец будет доставать меня каждую свободную секунду, заставляя учиться. Значит, каждую субботу я буду рано вставать, все утро мучиться, пока у меня не вскипит мозг, а потом неделями беспокоиться о результатах. Что касается подачи документов в другие университеты… Я лучше перепишу тесты.