Полина Олехнович

Общество с повышенной ответственностью

Останкино

Программа «Человек и закон»

Алексею Пименову

Лично в руки

Здравствуйте, Алексей! Я решился Вам написать, потому что Вы — единственный человек во Вселенной, которому я верю. Ваша принципиальность и умение докапываться до истины всегда вызывали мое восхищение.

Если Вы читаете это письмо, значит, меры, которые я принял, были не напрасны и твари, выдающие себя за приличных людей, до него не добрались. Будьте бдительны, они повсюду, даже здесь, в психиатрической больнице, откуда я Вам пишу. Да, да, я знаю, сейчас по Вашему лицу поползла эдакая снисходительная усмешка, и вы уже приготовились скомкать листы и выкинуть в корзину. Умоляю Вас, прежде чем сделать это дочитайте до конца!

Я верю, что Вы и ваша команда сможете восстановить справедливость и помочь мне.

Очень не хочется встретить свое тридцатилетие в этом дурдоме, в окружении психов и имбецилов.

В то, что я хочу рассказать очень трудно поверить, но постарайтесь вопреки, а может быть, наоборот, благодаря присущему Вам здравому смыслу.

Еще два года назад я бы и сам в такое не поверил. Два года назад…!

Я был самым обычным среднестатистическим гражданином. Работал на небольшом заводе инженером-экологом, был женат. Обычная жизнь, непритязательные потребности. Моя жена частенько говорила, что я птица невысокого полета, но лучше синица в руке…

Жена… С самого начала я чувствовал, что с ней что-то не то, с самой первой встречи, но не верил своим ощущениям. Как часто мы не доверяем своему чутью! А зря! Но как можно было думать, что эта девушка, эта пухленькая брюнеточка из бухгалтерии окажется…

Простите, что пишу бессвязно, но здесь довольно трудно сосредоточится. Дурдом — что тут еще скажешь! Я разбил свое письмо на небольшие части, так Вам будет удобнее читать. Сейчас в ваших руках не просто исписанная корявыми буквами бумага, а моя жизнь и жизнь еще многих миллиардов людей!

Глава 1. Первый блин

Первый раз это произошло летом. Два года назад. Было начало июля. События того вечера врезались мне в память так глубоко, что я и сейчас помню все в мельчайших деталях.

Я возвращался с работы через парк. Когда у меня плохое настроение, я всегда хожу пешком. А оно у меня было изрядно подпорчено начальником. Кто еще может так безнадежно испортить настроение! Самое обидное, что они, начальники, всегда правы, и все попытки доказать обратное, только еще больше убеждают их, что они правы.

Я шел и думал о том, что нужно увольняться. Хватит бесконечно балансировать между требованиями надзирающих органов и прихотями руководства. Прямо как дерьмо в проруби!

Было пасмурно, моросил мелкий противный дождь, и редкие прохожие торопились домой. Дорога пошла в гору, вдоль заросшего травой оврага. Вдруг со мной что-то произошло. Вроде как голова закружилась, я оступился, потерял равновесие и в следующую секунду кубарем покатился в овраг. Перед глазами все завертелось, замелькало — несколько кувырков и я больно шлепнулся спиной о землю.

Выругавшись, я поднялся, отряхнулся от грязи и травы, поправил очки, которые к счастью удержались на носу. На щеке саднила царапина, светлый костюм, похоже, был безнадежно испорчен.

Я начал карабкаться наверх, представляя физиономию своей жены, хотя для этого случая уместнее слово «рожа», когда я предстану перед ней в таком виде. Но выбравшись из оврага, не смог сдержать крика — парка не было! Передо мной раскинулось чистой поле. Примерно в километре плотным частоколом подпирали небо высоченные небоскребы.

Вот-те на! Этажей сто, а может и двести… Откуда в нашем городке небоскребы?! У нас даже девятиэтажек раз-два и обчелся!

Не успел я опомниться, как сильный порыв ветра чуть не отбросил меня обратно в овраг. В небе на высоте десяти метров, буквально из ниоткуда, появилось что-то сверкающее, окруженное огненным кольцом. Я рухнул в кусты на краю оврага, не обращая внимания на жгучую крапиву и колючки.

Громадина приземлилась в нескольких метрах от меня, окруженная вихрем пыли. Из нее один за другим высыпались люди в сером камуфляже.

— Где он?! — прорычал один из них, самый здоровый.

— Кто? Ты о чем? — удивился плотный, невысокий.

— Тут стоял человек! Я видел!

— Капитан, у тебя глюки, не было здесь никого!

— Нужно запись камеры проверить…

Кто бы не были эти люди, но я чувствовал, что встреча с ними явно не сулит мне ничего хорошего. Я вжался в землю, мечтая стать невидимым.

Совсем рядом тяжело переступали ноги в высоких берцах. Мне казалось, от этих шагов дрожит земля, но скорее всего, это меня била дрожь. Я затаил дыхание. Несколько секунд превратились в тягучую вечность.

— Нет времени. Нас могут обнаружить, — донеся голос коренастого.

В ответ раздалось недовольное рычание, и берцы повернули в сторону громадины. Но не успел я выдохнуть, как что-то адски заскрежетало, и я увидел — какой-то металлический цилиндр, размером с боевую ракету стремительно надвигается на меня. Лишь чудом я успел откатиться в сторону. Огромный цилиндр пронесся буквально в десяти сантиметрах, скатился в овраг и намертво лег на дне.

— На борт! Живо! — раздался резкий крик. — Антирадарное поле ослабевает!

Снова шум, лязг, вихрь — и летающая штуковина взмыла вверх. Когда она исчезла, я попытался подняться, но толи из-за порыва ветра, толи, обессилив от пережитого, поскользнулся и снова сорвался в овраг.

Колени ударились о цилиндр на дне, заставив меня взвыть от боли. Теперь вблизи я разглядел на серебристой стенке цилиндра крохотное электронное табло: 10:31, 10:30, 10:29. Обратный отсчет… А что если это бомба?! Такая штука уж рванет, так рванет!

Не помню, как выбрался из оврага, но сделал я это очень быстро, и что было мочи, припустил в сторону странного жилого комплекса. На бегу я пытался как-то обдумать все, что со мной происходило. Где я? Как я мог здесь оказаться? Куда подевались знакомые до боли испещренные колдобинами парковые дорожки, где не знавшие ножниц и пилы деревья, где коллекторы, используемые в качестве урн, за неимением последних? Самый очевидный ответ, как все очевидное, напрашивался сам собой. Я сплю. Я просто сплю и, это не самый сладкий сон.

На бегу я вытащил из кармана шариковую ручку и ткнул ею в запястье, сильно, до крови. Но ничего не изменилось. Все