А ведь начиналось все не так плохо. Я только что приняла душ, накрутила тюрбан на мокрые волосы и хотела взяться за пузырек лака для ногтей: ведь накрашенной химичить куда веселей! Но меня прервали.

– Дэйзи! – в комнату заглянула соседка по этажу, а за одно и лучшая подруга по Академии, Морган. – Не спишь еще?

– Какой-там! – уныло произношу, покрывая ногти пальчиков на ногах ярко-красным лаком. – Любовную химию завтра сдавать. Самому фшиу-фшиу, – свищу я, указывая пальцем вверх.

– А этот фшиу-фшиу, – повторяет мой художественный свист подруга, – хорош как демон, я бы тоже не против захимичить с ним!

– Морган! – кривлюсь я, хотя в душе согласна на все сто, что ректором Академии в этом году поставили первоклассного красавца и самого завидного холостяка Королевства герцога Кристиана Ротенбергского. – Колбочки у нас еще не подросли, чтобы с самим фшиу-фшиу химичить.

– Да уж, к нему такие бадьи подкатывают, – мрачно соглашается подруга, – зато реактивов у нас хоть отбавляй!

– Ему эти реактивы до одного катализатора, – приступаю к следующей ноге.

– Дейзи, – переводит разговор подруга складывая руки в молитвенном жесте, – я что пришла, очень помощь твоя нужна, прям вот позарез!

– Морган, мне в истории попадать сейчас нельзя, ты же знаешь! Великий химик и так на меня лакмусовые бумажки замочил, а вляпайся я еще во что, на молекулы разберет и домой отправит.

– Ну, Дейзи! Это вопрос жизни и смерти! Ты же не оставишь лучшую подругу в беде?! Тем более это не займет много времени.

***

– Ты уверена что нам ничего за это не будет? – я боязливо вхожу в пыльное черное нутро чердака нашего общежития.

– Нет! В общаге после одиннадцати комендантский час, никто после демагического взрыва не решится нос высунуть из комнат.

Да уж… такое и правда могло прийти в голову лишь моей подруге – такой же как я отчаянной хулиганке и головной боли всего деканата Академии. А всё почему? Не любят нас тут, детей тех, кто смог разбогатеть в считанные годы на торговле и теперь по деньгам богаче некоторых знатных родов королевства. Вот «детки» голубых кровей и дразнят нас, нуворишей, как презрительно называют даже в глаза. Пришлось нам с Морган объединиться чтобы давать отпор и показывать, что и мы тут не простой волшебной палочкой деланы. Поэтому мы были завсегдатаями ректорского кабинета, и если прошлый глава Академии, убеленный сединами милый дядечка прощал нам шалости, не за красивые глазки разумеется, а за ремонт и покупку нового инвентаря нашими отцами, то новый, весьма молодой и амбициозный ректор, спуску нам давать не собирался ни за какие коврижки. Как вспомню, как круто он завернул моего папочку, решившего загладить очередную мою провинность кладкой нового паркета во всем здании Академии, так вздрогну.

Папе до сих пор неймется, что от его помощи отказались, да еще в грубой форме, обозвав это все одним емким словом «взятка». Скандал мне папенька знатный устроил, пообещав замуж выдать, если все же вылечу из Академии. И ладно бы за кого, за сынка своего партнера по бизнесу, двухсоткилограммового увальня, который отпустил длинные жиденькие усишки и зализывает волосы на прямой пробор. Брр!!! Зато жених обладает титулом графа, которым готов охотно поделится со мной и всей моей фамилией если я соглашусь выйти за него замуж. Он увидел мою фотографию и влюбился. Все, говорит, ее только вижу в «материи белой как знак чистейшей невинности», ну в общем, вы поняли, что женишка моего малость кукухой поклевало!

Вы только не подумайте, что папенька у меня изверг, нет, но в воспитательных целях может и выдать, характер у него крут и норовист. Вот у меня и была отговорка, поддержанная маменькой, что сначала надо высшее образование получить, и желательно не где-нибудь, а именно в Королевской Академии, мол, будущая графиня должна иметь самое лучшее образование. А мне было все равно где учиться, лишь бы пять лет где-то перекантоваться, пока как говаривала моя бабушка «или лес вырубят или дуб пересадят». А там, либо я найду себе жениха не менее знатного, но более удобоваримого, либо… мои сестры, Камилла и Роуз взвалят эту ношу непосильного «благородного» брака на себя. Ну, вдруг и их графья какие приглядят себе в жены?

– Ставь зеркало сюда, вот так, – вернула меня к реальности Морган. – А свечи зажги от черной, по периметру.

От волнения я выдула огромный пузырь из жвачки и с чувством лопнула его губами.

– Дейзи, ты обалдела? – шикнула на меня подруга, – Сейчас нас точно спалят и плакала моя судьба!

– Прости.

Мы сели полукругом возле прямоугольного настольного зеркала. Свечи мерцали, отражаясь и давали в два раза больше света.

– Думаешь, сработает? – скептически оглядела я наш инвентарь для ритуала.

– Конечно! После взрыва здесь фонит магией из каждой щели! Она увеличит силу заклинания во много раз, и тот кто меня любит на самом деле явится сюда, за мной!

– Ну а если Джейкоб не придет все-таки?! – отрезвляю я ожидания подруги.

– Значит грош-цена его признаниям! – обиженно бурчит Морган.

– А может просто заклинание не сработает, не забывай!

– Ну давай хоть попробуем!

– Ладно, давай уже, пока нас тут не поймали.

Еще несколько минут мы решали как именно его нужно произнести. Морган слышала от своей тетки, что нужно повторять древние слова глядя на свое отражение в зеркале, а так как текст она конечно не выучила, то любоваться собой, читая по бумажке так себе задача.

– Дейзи, читай мне вслух, а я буду повторять.

Обе выдохнули и приступили.

– Крам-арам-фырварак, обе выну оберак… Морган, что за чушь?! – еле сдержала я смешок. – Какая-то глупость для первоклашек!

– Не отвлекайся! – подруга пыталась выговорить дребедень, повторяя за мной.

– Обе уну суну плюну, вабе аку переплюну.

По нам пробежался легкий сквозняк. Две свечи потухли, чадя черным дымом.

– Работает… – в священном ужасе прошептала Морган. – давай, продолжай!

– Кару-мару-перепару, обе-обе-подкуяру… – и хотя я произносила всю эту смешную ересь, смеяться как-то расхотелось. У меня аж тюрбан с волос едва не съехал, а уж когда в коридоре послышались шаги, мы и вовсе застыли статуями.

Мы стихли, и шаги тоже стихли.

– Это Джейкоб! – воскликнула Морган, – Давай, читай дальше, а то уйдет ведь!

– Миу-миу-хринумиу, – голос мой дрожал, – гуляй-ася-мимо-мимо…

Хлипкая дверь решительно отворилась, задувая сквозняком последние свечи. Мы вздрогнули как по команде.

Но это был не Джейкоб… Ох!