– Любишь черепах? – спрашивает Витера.

– Не очень, – отвечает Буз. – Мясо жестковатое…

– Я не об этом!

– А, ну-у… люблю, у них это… уши красивые!

– У черепах нет ушей!

– Да? Так я и говорю, ушей нет – это ж красиво! Голова как булыжник, прям как у нас, огров.

– А я, значит, уродина?!

– Почему?

– У меня же уши!

– Не, ты фея, а феи все красивые, даже с ушами.

Буз идет вдоль берега, следы на песке глубокие как колодцы, лоб сбивает кокосы с прибрежных пальм, чайки путают огра с рифом, пытаются сесть, свить гнездо. Витера кружит рядом, от прозрачных крылышек в воздухе шлейф разноцветных искр, платье на ветру рябит как вода в ручье, фея играет с крабиками, собирает ракушки, помогает выброшенным на берег медузам, что как вялые прозрачные грибы, вернуться в море.

– Зачем мы идем к нему? – гудит Буз.

Витера подлетает нос к носу.

– Он мудрец! Древние легенды гласят, ему тысяча лет! Нам нужен мудрый совет.

– А без него решить не можем?

– Можем. Но на всякий случай…

Доходят до утеса, в нем – темное горло пещеры. От входа до берега и обратно ползут черепахи: огромные и мелкие, с гладкими и шипастыми панцирями, у всех кожа сморщенная как у стариков. И все медлительные, похожи на реку камней. Несут в пастях и на панцирях дары моря: жемчужные раковины, трезубцы кораллов, водоросли, кальмариков, рыбок…

– Черепахи добывают ему пищу и всякое для снадобий! – восхищенно шепчет Витера. – Настоящий мудрец!

Огр сгибается, на четвереньках проползает в пещеру, сам как гигантская черепаха. Фея летит под потолком, искры от крыльев освещают уступы и выступы, тени как шапки черного мха. Земля сплошь в костяных бугорках, черепахи гребут друг по другу, некоторых теснят к стенам, те ползут почти отвесно, как пауки. Буз старается не задавить, расталкивает осторожно, между ними не просунуть и травинку.

Выбираются в просторную полость, огр с хрустом разгибает спину, вздох облегчения, Витера взлетает к его плечу.

Мудрец сидит на камне у костра, тускло отсвечивает плащ цвета ночного моря, из-под ткани выпирает панцирь, края капюшона тонут в черных складках кожи, голова вытянутая – черепашья. Взгляд усталый, задумчивый, упирается в котел, где варится что-то густое. Руки трехпалые, в одной – ложка, помешивает монотонно.

– Здравствуй, о великий муд…

Фея осеклась.

Мудрец спрятал руки и голову в панцирь так быстро, что плащ остался висеть в воздухе, лишь спустя долгий миг оседает. Ноги до скрежета вцепляются в камень, словно сейчас налетит тайфун.

– Вы кто? – урчит из панциря.

Витера тычет в себя.

– Я фея.

Показывает на Буза.

– А это огр.

Из панцирных дупел осторожно показываются кисть с ложкой и макушка, круглые от страха глаза медленно моргают.

– На фею и огра похожи мало…

Буз чешет подбородок.

– Почему?

Взгляд бродит по полкам, где пучки сушеных водорослей, пирамидки камешков, бутылки из раковин, мешочки… Черепахи сгружают добычу на циновку, пестрая блестящая гора как сокровища, о которых грезили пираты, но если вглядеться – не монеты и драгоценности, а крабьи клешни, жгутики медуз, минералы, ракушки… Рептилии кое-как разворачиваются, ласты пассивно гребут к выходу, точки глаз под тяжелыми бровями безучастные как у пожилых дворецких.

Мудрец вылезает из панциря в плащ, ложка ныряет в котел, вновь неспешно нарезает круги, но глаза прикованы к чужакам.

– Тысячу лет назад феи и огры были другие. А я тысячу лет не видел никого, кроме черепах. Ох, больно…

Витера порывается ближе.

– Что случилось, о великий муд…

Одергивает себя, боится напугать. Крылья сыплют искры сплошным водопадом, бриллиантовый перезвон.

Мудрец потирает челюсти.

– Давно не говорил, губы срослись, разлеплять больно.

Кивает на чахлые коврики у костра.

– Садитесь. Зелье бодрящее доварю и выслушаю.

Мудрец скрипуче подымается.

Дорога к полке и назад как эпический поход армии через горы во вражьи земли и возвращение в родные края, с кровавыми потерями и трофеями. Каждый шаг кряхтит, охает, Буз и Витера наблюдают с сочувствием.

В руке мешочек, на ладонь высыпаются зернышки, мудрец долго взвешивает их в кулаке, сгорбившись, слушает, будто внутри карлик что-то шепчет, пальцы то отсыпают, то добавляют щепоть, мудрец опять плавно трясет, прислушивается…

– О великий муд…

– Тшш! – перебил мудрец. – Эх, ну вот, опять сбился…

– …что ты делаешь?

– Взвешиваю зерна для зелья. Надо быть точным, иначе выйдет варево бесполезное или отрава смертельная!

– Не пробовал считать? – вмешался Буз.

– Надо много, – назидательно изрекает мудрец, – все не счесть!

– А считать умеешь до скольки?

Мудрец подносит к морде кисть, разглядывает вдумчиво…

– До трех.

Поднимает вторую.

– Нет, до шести!

Мудрец спрашивает ревниво, но с интересом:

– А что, умеете до семи?

Буз и Витера переглядываются.

Следующий час огр чертит на песке цифры, учит считать до десяти – три пальца трижды плюс голова. Пол завален камушками и ракушками, их складывают и вычитают… Мудрец чешет в затылке, брови хмуро сгущаются, косится снисходительно, иногда зло, но стоит вникнуть в «дважды два – четыре», и глаза как огромные жемчужины, шея вытягивается, будто под ногами не кучка хлама, а жареный скат в соку из морской капусты.

На одной из задач между Бузом и Витерой вспыхивает спор, о мудреце забывают, машут руками, перекрикивают, от арифметики к алгебре, на мудреца сыплются непонятные словечки, песок устилают заросли подсчетов.

На очередной закорючке огра и фею сгибает смех, они подшучивают друг над другом. Хозяин пещеры наблюдает, даже черепахи вроде бы вслушиваются…

Мудрец с улыбкой качает головой, лапа после многих попыток взвешивает-таки нужную массу зерен, мудрец пересчитывает, ложка коряво выводит на песке:

«88».

Зерна возвращаются в мешочек.

Мудрец вынимает по одному, губы бормочут числа по порядку, десятки раскладываются по холмикам.

Горочек становится восемь, в руке – столько же зерен. Мудрец сгребает все в ладонь, взвешивает…

– Верно!

Радуется как дитя, которому купили корзину сладостей.

Зерна с уютным шипучим бульканьем летят в котел, ложка весело закручивает водоворот.

Витера порхает вокруг вьюнков пара.

– А что за зелье?

Мудрец качается, наверное, пританцовывает.

– Для бодрости. С ним и тело не сильно дряхлеет, и голова от долгих дум не мутится. Но рецепт опасный: сваришь не так – завернешь ласты.

Витера в ужасе назад, не сыпать в котел искры от крыльев: вдруг сварится яд?

Буз пытается не задеть лбом сталактиты.

– А почему не используешь безопасные рецепты?

Глаза мудреца как яблоки.

– Каки-таки безопасные?

– Из веществ на полках можно приготовить минимум дюжину составов для бодрости.

Мудрец прищуривается недоверчиво.

– Да?