Дворянская кровь 3. Партизан

Глава 1

Пролог.

Шагнув в портал, последнее, что я услышал, был смех непонятной язвительной хрени. А потом на глаза упала тьма, и тело пронзила невыносимая боль.

Странно звучит, но я реально чувствовал, как меня разбирают на составляющие, перекраивают и складывают обратно. Попутно изучают мою жизнь. Сначала в старом мире, а потом и в новом. Параллельно получалось самому просматривать прожитое, как будто вспоминая произошедшее в малейших подробностях. Прикольно, я так увлекся, что даже про боль на какое-то время забыл. Интересно же вспомнить все, с тобой происходящее. Сразу пришла мысль о божьем суде, когда взвешиваются хорошие и плохие поступки. Тут же накатила паника. Вдруг меня обманули, и это он и есть на самом деле? Долго бояться не пришлось. Что-то громко щелкнуло, как будто передернули затвор, и я стремительно куда-то полетел.

Не могу сказать, как долго продолжался этот полет. В какой-то момент по ходу движения вокруг меня начали появляться вспыхивающие и тут же потухающие росчерки. Потом эти вспышки начали превращаться в светящиеся полосы, разгорающиеся с каждым мгновением все ярче, пока не превратились в трубу, светящуюся холодным пламенем. Сложно сказать, как долго продолжался этот полет. Закончился своеобразный аттракцион яркой вспышкой перед глазами, и я непроизвольно сделал шаг, как будто продолжая движение через плёнку портала. От неожиданности я запнулся, кубарем полетев на землю, и услышал пронзительный женский крик.

Глава 1

Первое, что я сделал, выпустил из рук тяжеленные баулы с вещами, дёрнул с плеча винтовку и только потом осмотрелся.

Находился я в смешанном летнем лесу возле огромного дуба. Он своим стволом скрыл меня от глаз людей, находившихся на проселочной дороге. Эта дорога была расположена шагах в тридцати от места моего появления. Пользуясь тем, что остался незамеченным, я аккуратно, но быстро освободился от двух огромных рюкзаков, которые на мне висели, и подтянул спадающие штаны. На секунду застыл, а потом затянул поясной ремень. Только после этого, изготовив винтовку к бою, решился выглянуть из-за скрывающего меня дерева.

На дороге творилось настоящая дичь. Полтора десятка странно одетых всадников окружили роскошную карету. Из неё пара товарищей пытались вытащить отчаянно сопротивляющуюся даму. Недалеко от них валялись четыре убитых человека, одетых в подобие гусарских мундиров времен первой Отечественной войны. Не знаю, почему я так подумал об этой одежде. Само пришло на ум. Рядом с убитыми стояли их лошади. Очень надо сказать, были неплохие скакуны.

Сквозь гогот наездников, окруживших карету, прорывались фразы-советы на польском языке, как лучше выковырнуть дам из скорлупы. Я не владею польским языком. Просто тот язык, на котором говорили эти люди, очень уж на него походил.

Пока я рассматривал происходящее и оценивал обстановку, спешенные разбойники (а иначе их назвать язык не поворачивается) выдернули из кареты, как репку из земли, дородную, сильно визжащую даму бальзаковского возраста. Наверное, чтобы заткнуть эту сирену, один из этих уродов со всей дури зарядил ей кулаком по лицу, отчего она обмякла и потеряла сознание. Другой, тем временем, поймал за руку молоденькую, пронзительно красивую девчонку, находящуюся в карете. Что-то весело сказав, он потащил её наружу. Увидев её огромные перепуганные глаза, сдержаться я уже не смог. Прекрасно понимая, что делаю несусветную глупость, начал отстрел этих разбойников. Первыми умерли спешенные бойцы. Дальше я перенёс огонь на всадников, неприятно быстро отреагировавших. Они мгновенно развернулись в мою сторону и понеслись с места в карьер.

В магазине моей винтовки находилось всего десять патронов, которые я выпустил по приближающимся врагам с запредельной скоростью, при этом два раза промазав. Понимая, что перезарядиться я, при всем желании, не успею, бросил винтовку и выдернул из кобуры пистолет. В магазине беретты, доставшейся от старателей, помещалось пятнадцать патронов, которые я отстрелял как бы не быстрее, чем из винтовки. Практически в упор.

Схватка получилась настолько скоротечной, что я даже испугаться не успел. Буквально несколько минут, и все закончилось. Противников не осталось, а мне реально поплохело. В пылу боя я даже не заметил, что ранен. Я видел и слышал стрельбу всадников, кинувшихся ко мне, из огромных пистолей. Но даже не понял, когда в меня попали. Пуля прошла по касательной, задев плечо и пропахав при этом довольно длинную борозду.

Убедившись, что противников не осталось, я принялся снимать с себя верхнюю одежду. А когда оголился до пояса, начал рыться в бауле в поисках находящейся там аптечки. Кто бы знал, как я ругал себя, не предусмотрев возможность ранения, и не положив сумку с лекарствами и перевязочными материалами, так нужную мне сейчас, на самый верх. Понятно, что собирал все впопыхах. Но уж такую простую вещь мог бы и предусмотреть.

Отыскав всё необходимое, я достал перекись, обильно полил ею кровоточащую рану, и задумался. У меня есть в наличии и йод, и зеленка. Только вот я не помню, какое из этих лекарств можно мазать на открытую рану, а какое — нет. Решил сильно не заморачиваться. Думаю, что и перекиси должно хватить. Поэтому разорвал оболочку перевязочного пакета и приготовился накладывать повязку, когда услышал голос, колокольчиком прозвеневший совсем рядом:

— Давайте я помогу Вам, сударь.

С этими словами, ко мне подошла уже вполне сформировавшаяся девушка, а не девчонка, как мне показалось раньше. Она незаметно подошла ко мне совсем близко, решительно отобрала перевязочный пакет и очень сноровисто перевязала рану. С удивлением смотревший за её действиями, я даже не сразу понял, что заговорила она со мной по-французски. А когда осознал, то невольно спросил:

— Вы — француженка?

— Нет, что вы! Я из России. Просто привыкла так разговаривать, — тут же ответила она теперь уже по-русски. И тут же спросила:

— А Вы не владеете французским?

Я ответил ей уже на французском, привычном для образованных людей этого времени. Если я, конечно, правильно понял, куда попал в этот раз. Пояснил ей, что говорю не только по-французски, а ещё на английском и немецком. Просто странно, что русская дворянка разговаривает на иностранном. Она улыбнулась и поправила:

— Для русской аристократки французский уже, как родной.

Я на это только пожал плечами, скривившись от простреливающей боли в раненом плече. Так, значит так. Мне без разницы.

По окончании перевязки я принялся одеваться в одежду, ставшую мне большой. Подумал, что надо убираться отсюда, как можно быстрей. Об этом сказал