Входная дверь тихо скрипнула, и Джессика, вздрогнув, проснулась. Несколько секунд она не могла сообразить, что происходит, потом вспомнила. Она заснула в кресле, мягком, но не слишком удобном для сна. Джессика терпеливо дождалась, пока Люси прокрадется на цыпочках мимо двери, а потом громко спросила:

— Как ты думаешь, который сейчас час?

В фильме это была бы комическая сцена: темнота, неясная фигурка, воровато крадущаяся к лестнице, неожиданный окрик, заставляющий ее замереть на месте.

Вот только Джессика Херст не находила ничего смешного в этой ситуации.

— О, мама! — Люси попыталась засмеяться, но смех получился неестественным. — Почему ты до сих пор не спишь?

— Уже третий час ночи, Люси.

— Правда?

— Честное слово.

— Но ведь завтра суббота. Мне не нужно рано вставать в школу.

Люси щелкнула выключателем в холле. На Джессику смотрела, невинно хлопая большими карими глазами, очаровательная шестнадцатилетняя девочка с длинными, по пояс, темными волосами. Два года назад ее фигура казалась угловатой, но теперь приобрела красивые женственные формы.

Джессике не хотелось начинать неприятный разговор, но выбора у нее не было. Она чувствовала себя сварливой, скучной и старой матерью.

— Подойди сюда, дорогая моя, я хочу поговорить с тобой.

— Что, прямо сейчас?!

Люси, хоть и с явной неохотой, все же прошла в гостиную, по пути включив верхний свет, и плюхнулась в кресло напротив матери, готовая защищаться.

— Я действительно устала, ма.

— Так устала, что не могла прийти домой раньше?

Не повышай голоса, сказала себе Джессика, старайся быть разумной. Обращайся с ней так, будто это неразорвавшаяся бомба. Она до сих пор помнила пищащего, краснолицего младенца в пеленках. И вот теперь, шестнадцать лет спустя, приходится выяснять отношения с непослушным подростком, который иногда ведет себя как чужой. За последние месяцы дочь изменилась до неузнаваемости.

Люси вздохнула и недовольно посмотрела на нее:

— Я не ребенок, ма.

— Ты ребенок, — резко возразила Джессика, — тебе всего шестнадцать…

— Именно! Я могу о себе позаботиться.

— Не перебивай меня, когда я с тобой разговариваю.

Последовал еще один недовольный взгляд из-под красиво очерченных бровей.

— Ты сказала, что будешь дома к одиннадцати.

— К одиннадцати! Никому из моих друзей родители не велят являться домой к одиннадцати. И потом, я действительно старалась прийти к этому времени. Просто…

— Просто — что?!

— Ты кричишь на меня!

— У меня есть на то причины!

Ей хотелось подойти к креслу и хорошенько встряхнуть дочь.

— Люси, — произнесла Джессика устало, — ты слишком мала, чтобы шляться в это время по Лондону.

— Я не «шлялась» по Лондону, ма! Ты говоришь так, будто я какая-то уличная девка. Мы пошли посмотреть видео к Кэт, а потом…

— И что потом? — Джессика почувствовала, как у нее все сжалось внутри.

Она знала, что еще должна благодарить Бога за то, что Люси сидит и разговаривает с ней, тогда как многие другие на ее месте просто выбежали бы из комнаты и заперлись в своей спальне, но избавиться от страха за дочь не могла. Она достаточно часто читала газеты и хорошо представляла опасность, царившую вокруг. Наркотики, алкоголь… Хватит ли у Люси ума, чтобы не поддаться этому?

— Ну, мы пошли домой к Марку Ньюману, — Люси застенчиво взглянула на мать. — Я бы не пошла, — промямлила она, — но Кэт хотелось пойти, а Марк обещал мне, что подвезет домой на машине. Я не хотела ехать обратно на метро.

Как будто это все оправдывало!

— Я ведь дала тебе деньги на такси.

— Я их истратила на то, чтобы взять несколько видеофильмов в прокате.

— Ты истратила их на видеофильмы? — Джессика вздохнула, чувствуя себя так, словно перед ней была кирпичная стена, которую она тщетно пыталась разрушить. — Не слишком ли легкомысленно ты поступаешь, Люси?

На лице девочки отразилось волнение, она пристально посмотрела на мать и промямлила что-то насчет того, что денег, которые она получает на карманные расходы, ей не хватает.

— Не хватает на что? — спросила Джессика. — Я не могу позволить себе разбрасываться деньгами. До сих пор я думала, что ты понимаешь это. Мне надо платить по закладной, оплачивать счета, покупать одежду, еду…

— Я знаю.

Судя по тону, которым это было сказано, Джессика могла догадаться, что знание и понимание — разные вещи, и к ее горлу подступили слезы. Неужели Люси думает, что Джессике просто жаль денег?

— Ты могла бы позвонить, — сказала она наконец, — я бы приехала и забрала тебя.

Молчание. Последнее время это стало постоянной тактикой Люси при любых неприятных разговорах: она просто молчала.

— Неужели Рут разрешила Кэтрин пойти с вами? — спросила Джессика.

— Ее не было дома, — ответила Люси, немного смутившись. — Они с Майком отправились навестить какого-то родственника.

— Так кто же там был? Кто разрешил идти тебе в дом этого парня? Ночью?

— Ее брат. Я не понимаю, почему это тебя так шокирует, ма.

— Марк Ньюман… Ты уже упоминала это имя… Кто он?

Джессика нахмурилась, пытаясь сосредоточиться и вспомнить, где она могла слышать о Марке Ньюмане, и вдруг неожиданно поняла, что это имя не сходит с губ ее дочери с тех пор, как та начала интересоваться вечеринками больше, чем учебой.

Марк Ньюман не из ее класса, это точно, Джессика знала имена всех детей в классе Люси. Отогнав прочь мысли о бородах, мотоциклах и черных кожаных куртках с именами рок-групп, вышитыми на спине, она продолжила расспросы:

— Ну кто он, этот Марк Ньюман? Скажи мне четко и ясно!

— Так, ничего особенного, — уклончиво ответила Люси и отвела глаза, стараясь не смотреть на мать.

— И где этот ребенок живет?

— Он не ребенок, ему вообще-то семнадцать лет.

О Боже, подумала Джессика. Безработный, который не может придумать ничего лучше, чем охотиться на маленьких, беззащитных девочек, таких, как Люси. А может, он распространитель наркотиков? О Боже, Боже!..

Она почувствовала, что ее крепко стиснутые руки начали дрожать.

— И что думают его родители по этому поводу? Когда он заходит домой с толпой девочек на буксире?

Почему я спросила о родителях? Наверняка этот Ньюман живет где-нибудь в трущобах и годами не видит своих родителей.