SilverVolf

КАК ЖЕ ПРИЯТНО ЗАНЯТЬСЯ ЛЕГКИМ ТАКИМ ИНЦЕСТОМ…

С детства я замечал за своей сестрой нечто неадекватное. Конечно, я долго не понимал, что к чему. Даже в классе шестом, да что — в третьем, когда писюк уверенно стоял, уже тогда, наблюдая за ней; она была младше меня на два года с хвостом — начал замечать кое-что странное. То каким-то странным образом пальцы оближет; то огурец; а то и запустит руки под юбку, будто потеряла там что-то. Я, конечно, делал вид, что ничего не замечаю, а Юльку, как я понял гораздо позже, это весьма заводило. Наша семья не то чтобы была нудистской, но видя совсем голенькую сестричку, я никак не воспринимал ее в роли сексуального объекта. Видел у нее с детства все. Ообенно мне нравилось смотреть, когда она сидит в тазике с горячей мыльной водой, а маленькие губки ее письки слегка приоткрыты, будто приглашая меня войти. У меня тогда, конечно, еще не было подобных ассоциаций, хотя пис предательски стоял, что вызывало неподдельный интерес прислуги (мылись мы по-шведски, вместе).

Более того. Мы с женой не считали, что от ребенка — дочери нужно что-либо утаивать. Пускай с самого детства понимает, что такое отношения женщины и мужчины.

Когда-то мы спали втроем. Изредка дочь, проснувшись, интересовалась, чем же мы занимаемся. Но мы продолжали потихоньку совокупляться дальше — как правило, традиционно, а иногда так, что и язык не повернется пролепетать нечто — на манер ирландских сказок.

…Судьба разлучила нас с сестрой. Моя же семейная жизнь пошла прахом. Не виделись ни много ни мало — ровно двадцать лет. Она к этому времени успела обзавестись двумя дочерьми, и у меня была дочь. Вот бы их познакомить, думали мы. Но все как-то не складывалось: Анастасия то пропадала на своих дурацких симпозиумах и конференциях — раза три ли даже четыре я честно пытался ее вызвонить, но все без толку; Таня, ее малолетняя дочь, была попросту скинута на плечи бабушки и дедушки, то бишь родителей Анастасии. Эта ситуация в какой-то момент настолько разозлила меня, что нам пришлось поругаться с Настей по-крупному. Но все это в прошлом. Теперь она меня даже поцеловала при встрече — как-то необычно — это был не какой-то простой дежурный «чмок», а нечто слегка странное. Это оценила и Юлька. «А почему, папа, — спросила она, улучив момент, — Анастасия тебя как-то странно целует (в нашей семье, и семье родственников не было принято употреблять всякие идиотские термины вроде «дядь» и «теть») Я скромно промолчал, хотя тоже несколько удивился

— В душ! — рявкнула наконец Анастасия. — В душ! Идем все вместе!

Надо заметить, что дочь моя, пятилетняя Юля, хоть и была таки воспитана в довольно свободных традициях — была маленько шокирована, увидев, как тетя, просто расслабляясь, между делом, так сказать, сделала себе самомассаж некоторого интимного места. Мне-то было это все глубоко по барабану. Уже пресытился зрелищами. Но я впервые был наг перед дочерью. А член почему-то (с чего бы это, а?) взял да и слегка приподнялся. Настя хмыкнула, вильнула хвостиком волос и, развернувшись к нам шикарным задом, стала громыхать серыми шайками, имеющими невообразимо художественную фактуру. О, что это был за зад! Задничка (немалая), в которую сразу же захотелось врезться и, вспомнив гадкую попсовую телезвезду, сказать на ее похабный телезвездяной манер: чмоки-чмоки, полный порядок; вынудила меня положить руку на эрегированный пенис и слегка привести его в порядок.

— Что ты делаешь, папа? — поинтересовалась дочка.

Я гонял шкурку в кулаке.

Затем сестра вошла в предбанник. Мы с дочерью последовали за ней.

— А что это такое у тебя, — вновь и вновь спрашивала Юля.

— Эта штука называется пенис, — объяснил я.

Настя грохотала шайками; повернулась ко мне задом. О, как сметана белая. Хотел бы я ей вогнать, не взирая на то, что она мне родная сестра. Я довольно-таки фривольно отношусь к вопросам секса между родственниками, не вижу в этом ничего предосудительного. Настя, кстати, тоже. Но вот Юляха… Не маловато ли в шесть лет стать свидетельницей изврата между братом и сестрой, понаблюдать, так сказать, как папаня с тетушкой жучатся? Не многовато ли сие для детской психики?

А, махнул я рукой. Подошел к этой шикарной заднице и вставил. Юлька будто только и ожидала того.

Детская психика, говорите? И всякое такое?

Настя как-то притворно охала, пока я ее ебал. Мысль о маленьких голых девочках (ох и педофил я, педофил!..) дополнительно возбудила меня и я, представив, как малолетка нежно дрочит мой пенис, а затем, ничтоже сумняшесь, облизывает его, слегка подрачивает и позволяет, вздрогнув, обспермить ее девчоночьи губки, положили конец моим размышлениям. Я спустил в вагину сестры. Затем вынул член.

— А ну-ка, папка, объясни, — потребовала дочурка. — Что ты сейчас сделал Насте?

— Я… я ее..

— Он меня поебал, Танечка. Только в школе никому об этом не говори. Вообще никому, молчок!

— А это приятно — ебаться?

Мы синхронно ухмыльнулись.

— Вот когда подрастешь, — Анастасия схватила девочку за носик, — тогда поймешь.

Танька недовольно встряхнулась. А до чего же она красива! — подумал я. Тельце совсем маленького женского существа не было убого-тощим, как это принято показывать в порно для любителей малышек. Были уже какие-то и ляжечки, и попка, и сисечки. Совсем маленькая девчуля — а уже есть на что помастурбировать.

Пенис начал вновь приподниматься, а теперь, когда схлынула первая волна похоти, мне стало даже как-то слегка и неудобно перед родной дочерью. Инцест, понимаете. Но мне захотелось другого. Анастасии — я прочитал ее похабные мыслишки — тоже.

— Пап, ну объясни.

— Смотри, племяшка. — Анастасия дотронулась до члена. — Видишь? — она поглаживала вспухающий половой орган, демонстрируя детсадовке сардельку, наливающуюся кровью. — Дядям нравится, когда им делают так… — Настина рука стала медленно двигать туда-сюда кожу на моем пенисе. Танюшка с любопытством наблюдала. — Только никому не говори, ладно? Пусть это останется между нами. Такие вещи между братом и сестрой, отцом и дочерью (тут Настена томно закатила глазки, предвкушая какую-то еще не вполне понятную семейную похабень) вроде бы неприемлемы…

— Не… что?..

— Ну… нельзя. Но если очень хочется, то можно. Только никому не говори!

Движения руки сестры на моем половом органе были невообразимо приятны. Но куда более приятным было осознание того, что за этим, не скрываясь, не прячась где-то и не мастурбируя тайком, внимательно наблюдает моя дочь.

— Я тоже хочу, Настя.

Сестра, взяв ладошку начинающей развратницы, положила ее на пенис. Если бы не только что завершенный половой акт с