сестрой, я бы наверняка кончил на эти нежные пальчики ребенка. Чем мы занимаемся! — шарахнула мысль. Только что выебал сестру на глазах малолетней дочери!..

Похоть, однако, брала свое. Дочь завороженно наблюдала, как меня мастурбирует сестра — при помощи ласковых рук малолетки.

— А теперь сама… — Анастасия убрала руку. Дочь стала неумело гладить естество. Неумело, но это было так приятно!

Я в который раз пытался одуматься. Меня мастурбирует родная дочь. Далеко не совершеннолетняя…

А гори все оно синим пламенем.

— Маленькая моя, — в голосе Анастасии зазвучали какие-то совсем уж грязные мотивчики, — я тебя сейчас научу, как делать приятное папе. Но только никому, предупреждаю! Поцелуй его.

— Как?

— А вот так. — Похабная сестрица взяла залупку в рот. Она насаживалась, двигалась взад-вперед ротовым отверстием, преподавая маленькой девочке урок полового инцеста. Мне уже вновь хотелось излиться, на этот раз в теплый ротик сестры… И… Да, за этим процессом наблюдает доченька…

Я хорошо знал сестру. Она очень тонко умела оттягивать оргазм. А началось ведь все это очень давно. Ей тогда было меньше, чем сейчас Таньке. С каким удовольствием мы ласкали гениталии друг друга! Наш маленький секрет!

Ласковая развратная шлюшка освободила половой пенис из сладкого плена, сделав неописуемо выразительный жест: продолжай, мол, девочка, наступил твой черед. Я с удовольствием погрузил естество в крошечный ротик дочери. Оргазм был, судя по всему, неминуем. А каково все это было с точки зрения ее, малышки?

Это рефлексия, подумал я. Довольно-таки тупая и бесполезная рефлексия. Сейчас я кончу в дочкин ротик. Потом с сестрой преподадим еще урок…

— Папочка, я хочу… — прервав процесс, заявила Татьянка.

— Не останавливайся! Дядям это очень неприятно! Ты ведь хочешь сделать папе хорошо?

Дочь кивнула и, сначала пощекотав язычком и облизнув пенис, снова его взяла.

В ротике дочери было приятно. Она, конечно, еще не понимала почти ничео. Я ебал ее в рот.

С детства я замечал за своей сестрой нечто неадекватное. Конечно, я долго не понимал, что к чему. Даже в классе шестом, да что — в третьем, когда писюк уверенно стоял, уже тогда, наблюдая за ней; она была младше меня на два года с хвостом — начал замечать кое-что странное. То каким-то странным образом пальцы оближет; то огурец; а то и запустит руки под юбку, будто потеряла там что-то. Я, конечно, делал вид, что ничего не замечаю, а Юльку, как я понял гораздо позже, это весьма заводило. Наша семья не то чтобы была нудистской, но видя совсем голенькую сестричку, я никак не воспринимал ее в роли сексуального объекта. Видел у нее с детства все. Ообенно мне нравилось смотреть, когда она сидит в тазике с горячей мыльной водой, а маленькие губки ее письки слегка приоткрыты, будто приглашая меня войти. У меня тогда, конечно, еще не было подобных ассоциаций, хотя пис предательски стоял, что вызывало неподдельный интерес прислуги (мылись мы по-шведски, вместе).

Более того. Мы с женой не считали, что от ребенка — дочери нужно что-либо утаивать. Пускай с самого детства понимает, что такое отношения женщины и мужчины.

Когда-то мы спали втроем. Изредка дочь, проснувшись, интересовалась, чем же мы занимаемся. Но мы продолжали потихоньку совокупляться дальше — как правило, традиционно, а иногда так, что и язык не повернется пролепетать нечто — на манер ирландских сказок.

…Судьба разлучила нас с сестрой. Моя же семейная жизнь пошла прахом. Не виделись ни много ни мало — ровно двадцать лет. Она к этому времени успела обзавестись двумя дочерьми, и у меня была дочь. Вот бы их познакомить, думали мы. Но все как-то не складывалось: Анастасия то пропадала на своих дурацких симпозиумах и конференциях — раза три ли даже четыре я честно пытался ее вызвонить, но все без толку; Таня, ее малолетняя дочь, была попросту скинута на плечи бабушки и дедушки, то бишь родителей Анастасии. Эта ситуация в какой-то момент настолько разозлила меня, что нам пришлось поругаться с Настей по-крупному. Но все это в прошлом. Теперь она меня даже поцеловала при встрече — как-то необычно — это был не какой-то простой дежурный «чмок», а нечто слегка странное. Это оценила и Юлька. «А почему, папа, — спросила она, улучив момент, — Анастасия тебя как-то странно целует (в нашей семье, и семье родственников не было принято употреблять всякие идиотские термины вроде «дядь» и «теть») Я скромно промолчал, хотя тоже несколько удивился

— В душ! — рявкнула наконец Анастасия. — В душ! Идем все вместе!

Надо заметить, что дочь моя, пятилетняя Юля, хоть и была таки воспитана в довольно свободных традициях — была маленько шокирована, увидев, как тетя, просто расслабляясь, между делом, так сказать, сделала себе самомассаж некоторого интимного места. Мне-то было это все глубоко по барабану. Уже пресытился зрелищами. Но я впервые был наг перед дочерью. А член почему-то (с чего бы это, а?) взял да и слегка приподнялся. Настя хмыкнула, вильнула хвостиком волос и, развернувшись к нам шикарным задом, стала громыхать серыми шайками, имеющими невообразимо художественную фактуру. О, что это был за зад! Задничка (немалая), в которую сразу же захотелось врезться и, вспомнив гадкую попсовую телезвезду, сказать на ее похабный телезвездяной манер: чмоки-чмоки, полный порядок; вынудила меня положить руку на эрегированный пенис и слегка привести его в порядок.

— Что ты делаешь, папа? — поинтересовалась дочка.

Я гонял шкурку в кулаке.

Затем сестра вошла в предбанник. Мы с дочерью последовали за ней.

— А что это такое у тебя, — вновь и вновь спрашивала Юля.

— Эта штука называется пенис, — объяснил я.

Настя грохотала шайками; повернулась ко мне задом. О, как сметана белая. Хотел бы я ей вогнать, не взирая на то, что она мне родная сестра. Я довольно-таки фривольно отношусь к вопросам секса между родственниками, не вижу в этом ничего предосудительного. Настя, кстати, тоже. Но вот Юляха… Не маловато ли в шесть лет стать свидетельницей изврата между братом и сестрой, понаблюдать, так сказать, как папаня с тетушкой жучатся? Не многовато ли сие для детской психики?

А, махнул я рукой. Подошел к этой шикарной заднице и вставил. Юлька будто только и ожидала того.

Детская психика, говорите? И всякое такое?

Настя как-то притворно охала, пока я ее ебал. Мысль о маленьких голых девочках (ох и педофил я, педофил!..) дополнительно возбудила меня и я, представив, как малолетка нежно дрочит мой пенис, а затем, ничтоже сумняшесь, облизывает его, слегка подрачивает и позволяет, вздрогнув, обспермить ее девчоночьи губки, положили конец моим размышлениям. Я спустил в вагину сестры. Затем