Посвящается моей маме

Все события, представленные в романе, вымышлены, и совпадения сюжета и жизни персонажей с реальными людьми — случайность.

Казалось бы, еще совсем недавно она слышала ленивые насмешки Иды, отпускаемые ею исключительно из желания как-то по-доброму повлиять на нее, на свою подругу Киру, стоящую посреди большой кухни и мокрой тряпкой тщательно протирающую липкую баночку со свежим персиковым вареньем:

— Что, снова к своему краеведу пошла, да? Вареньице понесешь? Пирог наверняка испекла, да? С яблоками? А… Со сливами, ну что ж, тоже ничего… И что будет после того, как он его съест? Думаешь, женится на тебе с разбегу? Съест и ляжет переваривать на диван перед телевизором. Все! Думаю, что он о тебе даже и не вспомнит!

Ида стряхнула пепел с сигареты в пепельницу, поправила свои мягкие блестящие каштановые локоны.

Кухня была залита солнцем, в распахнутое окно заглядывала ветка американского клена и покачивалась, словно соглашаясь с каждым произнесенным Идой словом.

Кира же, растрепанная, с кое-как заколотыми прядями вьющихся русых волос, в белой шелковой блузке, застегнутой на мелкие круглые жемчужные пуговицы, и черной шерстяной юбке продолжала протирать маленькую пузатую баночку с персиковым вареньем, но уже истерично, нервно, протестуя против вмешательства подруги в свою личную жизнь.

— А что мне еще ему принести? — Ноздри Киры раздувались, она пыхтела и сопела как ребенок, хотя ей было уже тридцать два.

— Кирочка, да ты бы лучше пришла к нему и разделась, легла бы на кровать… Вот тогда, глядишь, твой Юрочка и обратил бы на тебя внимание. Уж не знаю, как бы там дальше все развивалось, но уж тогда бы он точно увидел в тебе женщину.

— Профурсетка ты, Идка! Глупости такие мне говоришь… Да что он подумает обо мне, если я разденусь? Скажет, что я…

— Думаю, он оценит твою красивую грудь, которую ты постоянно прячешь, наглухо застегиваясь… Ты же даже и не пробовала носить декольте! Думаю, он увидит твои стройные ножки, которые ты скрываешь под длинными юбками и уродуешь «балетками» без каблуков, вместо того чтобы встать на тоненькие шпильки… Уверена, что он не забудет твои дивные плечи, твою прекрасную кожу… И очки надо сменить, куда это — роговая оправа — грубятина, жуть!!! А еще лучше — купи себе линзы!

Кира, уже привыкшая к подобным разговорам, быстро успокоилась и принялась нарезать на куски пирог с творогом и укладывать его в пластиковый контейнер.

— С изюмом? — спросила Ида, вставая и потягиваясь. — Дай-ка сюда кусочек!

Она стянула с противня большой кусок пирога и надкусила.

— Пирог — супер! Просто объеденье…

Это было тихое августовское утро, за окном заливались птицы, небо словно подернуто золотистой дымкой, день наливался зноем, и все вокруг дышало ленью.

И кто бы мог подумать, что в скором времени Кира вернется к себе домой бледная как смерть, кинется в угол темной прихожей и замрет, прислушиваясь к своему дыханию и биению сердца, которое, как ей тогда казалось, может остановиться в любую минуту. А потом как полоумная примется носиться по квартире, не зная, с чего начать уничтожать следы крови, которой будут выпачканы ее белые «балетки», рукава белой шелковой блузки и даже щека!

Квартира заполнится запахом хлорки, мыла, духов, которые она выльет на себя из желания вытравить запах смерти.

— Фу, ну и «ароматы» у тебя тут! — возмутилась забежавшая «на пять минут» подружка (она же и соседка дверь в дверь) Ида Зийбель в шесть вечера. — Хоть всех святых выноси!

Она выглядела по-вечернему нарядно, в черном платье с открытой спиной, с уложенными волосами, в меру подкрашенная, вся какая-то праздничная, в прекрасном расположении духа, какое всегда предшествует свиданию с мужчиной. И если прежде, видя Иду в такие моменты, Кира всегда радовалась ее приходу и даже пыталась представить себе какие-то детали свидания (улыбку почему-то синеглазого мужчины, ресторан, залитую розовым светом ночника постель с полуобнаженными мужчиной и женщиной), то в тот вечер ей захотелось даже заскулить от досады и отчаяния, поскольку она просто не знала, как себя вести с подругой, какую скроить мину.

Лгать было не в ее привычках и не соответствовало ее принципам. Рассказывать правду она тем более не могла. Оставалось одно — замолчать все, что произошло. Но как себя при этом вести, о чем говорить? Делать вид, что ничего вообще не случилось, ей вряд ли удастся.

— Так чего так хлоркой-то воняет? — Ида вошла в кухню, достала сигарету и закурила. Задав вопрос, она явно не надеялась получить ответ.

— Генеральную уборку затеяла, — придушенным голосом сказала Кира, зачем-то доставая из холодильника капусту. — Духи опрокинула… Вот поэтому такие запахи…

— Ну, тогда рассказывай, подружка, как прошло свидание? Он оценил твой пирог, варенье?

— Ты же знаешь, Ида, он при мне никогда не ест. Мы просто поговорили… ни о чем… как всегда… Он сказал, что очень спешит, что у него какая-то комиссия в музее, и мы с ним вышли из квартиры. Он пошел в одну сторону, я — в другую. А еще я подумала, что ты, наверное, права, и он никогда меня не полюбит, — Кира специально принялась развивать эту больную для нее тему, в надежде что хотя бы она будет звучать естественно и ей не придется фальшивить.

— Этих мужчин никогда не поймешь, особенно таких тихих и опасных «ботаников», как твой Юрий Михайлович. Мне кажется, что он вообще какой-то недоделанный и у него в штанах вместо члена какой-нибудь древний свиток. А еще, ты не обижайся, конечно, но у него какой-то грязноватый вид, несвежая рубашка, сальные волосы, да и взгляд какой-то грязненький…

— Хватит, Ида! Просто он другой, вот и все! — воскликнула она с жаром. — Он — ученый, историк, у него голова занята его работой, наукой…

— …и забита пылью! — весело расхохоталась Ида. — Говорю же, не обижайся! Но мне действительно кажется, что ты могла бы найти себе более подходящую кандидатуру в мужья или в любовники…

— Любовники… — вспыхнула Кира. — Вот снова ты об этом. Он — не такой!

— Ты же ничего о нем не знаешь, совсем ничего!

— Почему же? Знаю. Он не женат, ведет очень скромный образ жизни, много читает, изучает древние книги, постоянно наводит порядок в нашем музее, все что-то подклеивает, подшивает, рассортировывает, подписывает, систематизирует… Я просто хочу сказать, что он старается для потомков, чтобы они знали о нашем городе и крае как можно больше! Если не он, то кто расскажет им о том, что было до нас и с нами? Ты вот, к примеру, не знаешь, что он готовит сейчас новую экспозицию, где будет представлен сегодняшний день… Это безумно интересно! Вот как один из залов нашего музея оформлен в виде комнаты девятнадцатого века, со старинной мебелью, утварью, а в стеклянных шкафах демонстрируется одежда того времени, так будет и с современным вариантом. Поскольку музей существует на те крохи, что ему отпускает государство, и этих денег едва хватает на поддержание помещения, охрану и зарплату двум работникам — Юрию Михайловичу и Елизавете Вальтеровне, смотрительнице, которая является одновременно и уборщицей, то Юрию Михайловичу пришлось для создания своей новой экспозиции самому собирать всю мебель, посуду, бытовую технику, одежду…