В гостях у приятеля я пил широко рекламируемый чай. Друг, прослуживший в разведке не один десяток лет, уверял, что подобное занятие — знак хорошего вкуса, и, подмигнув, предложил усилить его ромом или коньяком. Я отказался, заметив, что ложка рома может испортить золотистый душистый напиток. Он не настаивал и выпил коньяк за мое здоровье.

Грустно взглянув на пустую рюмку из-под коньяка, приятель покопался в папках, лежавших на столе, и извлек откуда-то из середины записку, которую ему передали на одной из встреч с ветеранами Великой Отечественной войны. В ней спрашивали, готовила ли советская разведка покушение на Гитлера и что из этого в конце концов получилось.

— Что же ты ответил? — поинтересовался я. — Это не такой простой вопрос, как может показаться на первый взгляд.

Старый разведчик откинулся на спинку кресла, лукаво прищурился и не торопился поделиться своими соображениями, ожидая, что я скажу по этому поводу.

Мне не раз приходилось быть свидетелем рассуждений несведущих или недоброжелательно настроенных людей о том, что разведка только тем якобы и занималась, что готовила убийства. При этом говорившие ссылались на примеры ликвидации Троцкого, лидера украинских националистов Бандеры, возглавившего во время войны Украинскую повстанческую армию, правителя Афганистана Амина.

Приятель отхлебнул глоток остывшего чая. Он полагал, что дал мне достаточно времени подумать.

— С Гитлером вышло сложнее, — сказал он после долгого молчания. — Ведь, в сущности, серьезных попыток его устранить так и не было. В годы войны это замышляли, да так и не довели дело до конца. Но докопаться до истины не помешало бы...

Хозяин дома снова задумчиво посмотрел на меня. По правде говоря, я не очень был уверен в том, что в отношении Гитлера разведка никогда никаких планов не строила. Более того, приходилось слышать, что в войну Гитлера все-таки хотели устранить. Но видимо, после размышлений «заинтересованные лица» пришли к выводу, что теракт поставил бы у власти в Германии такого политика, с которым союзники по антигитлеровской коалиции могли легко договориться. И тогда антинацистский союз превратился бы в крестовый поход против Советской России. Риск попасть, как говорится, из огня да в полымя был слишком велик. От подобного замысла пришлось отказаться, да и реальных средств для его выполнения у разведки, по-видимому, не было.

Тем не менее предложение старого разведчика «докопаться до истины» с покушением на Гитлера меня заинтриговало. К сожалению, я не представлял, к чему меня могут привести поиски свидетелей тех далеких лет и изучение закрытых архивов, какие трудности предстоит преодолеть, добиваясь допуска к материалам и их рассекречивания.

Мой приятель, казалось, был доволен, что подбил меня на дело, которое сулило или грудь в крестах, или голову в кустах. Конечно, он искренне желал, чтобы все у меня закончилось благополучно. С этой целью преподнес еще один сюрприз. Пока я ерзал на кресле, осознавая смелость принятого мною решения или опрометчивость согласия, он вытащил откуда-то из-под папок письмо, на вид ничем не примечательное.

— Из Харькова, — многозначительно произнес он. — Вон даже где интересуются нашими делами. Спрашивают, например, почему в России мало пишут о «Красной капелле». В нашей стране издается в основном переводная литература о тайных операциях Второй мировой войны, а своя собственная часто скользит по поверхности или повторяет зарубежные, нередко ошибочные версии.

Я взял из его рук письмо и внимательно перечитал. Вот подпись и самый общий адрес, без указа-ния улицы и номера дома. Поговорить с автором, женщиной, проявившей интерес к одной из загадок Второй мировой войны и ее ярчайших страниц, судя по всему, не удастся, а хотелось бы выяснить, что и откуда она узнала о «Красной капелле». Не была ли каким-то образом сама с ней связана? Почему этот вопрос волнует ее до настоящего времени? Я взглянул на оборот почтового конверта: только безмолвные штемпеля, и ничего больше.

Как змей-искуситель, друг негромко нашептывал, что в российских архивах, в которые, вероятно, еще никто не заглядывал, могут лежать ключи ко многим отгадкам трагической и бессмертной истории. Слушая его, я подумал о том, что рассказать с исчерпывающей полнотой о борьбе советской разведки против немецких спецслужб накануне и в начале войны вряд ли под силу одному человеку. Масштабы этой схватки трудно измерить, но, несомненно, они значительно больше того, что можно себе представить. Хорошо, если удастся отойти от предвзятого взгляда и устоявшегося шаблона. Вот и о той же «Капелле» накопилось немало вымыслов, клеветы, а то и мифов, уводящих в сторону от сути дела, в котором нелегко разобраться и профессионалам. Ведь многое из того, что писалось и говорилось о «Красной капелле» до недавнего времени основывалось исключительно на сведениях гестапо. Оно, разумеется, предвзято относилось к участникам немецкого антифашистского Сопротивления, а также к советским разведчикам, пытавшимся установить с ними конспиративную связь. Но даже сквозь завалы непонимания, лжи пробивались отдельные достоверные сведения об участниках Сопротивления в Берлине, доходила правда об их героических делах.

Безусловно, могут быть различные точки зрения на «Красную капеллу», однако для опровержения порочного в своей основе взгляда гитлеровских спецслужб нужны веские аргументы. Без ознакомления с архивными материалами разведки эту задачу не одолеть. В данном же случае, помимо архивов службы внешней разведки и ГРУ, желательно познакомить-ся с материалами, хранящимися в закрытых фондах США, Великобритании и Франции. Разведки этих стран в послевоенные годы усиленно занимались оставшимися в живых участниками «Капеллы», контрразведчиками, боровшимися с ней, и собрали некоторые данные, возможно проливающие дополнительный свет на это дело. Но мало надежды, что эти сведения когда-либо будут доступны, и рассчитывать на них, по-видимому, бесполезно.

... В голове моего друга между тем уже появилась новая идея. Внезапно он взглянул на меня глазами человека, на которого снизошло озарение:

— А что, если никакой «Красной капеллы» вообще не существовало?

И стал развивать свою догадку. Советская разведка никогда не создавала в Европе конспиративной организации под кодовым наименованием «Красная капелла». Тем более не было никакого руководителя, называйся он Большим шефом или Маленьким. Гран шеф — это выдумка одного из сотрудников резидента брюссельской, а затем парижской резидентуры военной разведки Леопольда Треппера, он же Отто, Адам Миклер, наконец, Жан Жильбер. Отто охотно подхватил кличку, не получив одобрения Центра, а немецкая контрразведка, узнав о ней, поспешила раздуть дело, чтобы набить себе цену.

Не скрою, что в первую минуту мне трудно было перестроиться и принять новый взгляд, но после раздумья я вынужден был признать возможность и такого мнения. Но вскоре спохватился. Позвольте, а что же в таком случае было? О чем десятилетиями ведутся жаркие дискуссии и споры? Откуда и как появилось само словосочетание «Красная капелла», в котором слышится что-то возвышенное и, как мне кажется, тревожное?