Лето 1950 г. Где-то под Красноярском

Утро. Светает. Сквозь щель в брезенте я вижу, как в кромешной мгле начинают появляться светлые тона. Машина в очередной раз подпрыгивает на кочке. Мне не страшно. Я сижу в кузове грузовика, забитого мешками со шкурами. Тут же ящики с ягодами и грибами. Чуть подальше кучей навалены вперемешку корзины из бересты, лапти и всевозможные изделия. Все то, что лагерные люди могут соорудить на продажу.

Я понимаю, что́ я делаю и зачем. Просто у меня нет другого выхода. Я бегу из лагеря и надеюсь, что меня не поймают. По моим расчетам, машина будет ехать еще три часа, а потом остановится у переправы. В этот момент мне нужно будет вылезти из машины и спрятаться в лесу. А потом идти вдоль берега несколько дней вниз по течению Енисея и ждать удобного момента, чтоб залезть на плот. Карл сказал, что там есть специальное место, где легче всего это сделать. Он узнал у местных. О, мой друг, как же мне жаль было расставаться с тобой. Как бы сложилась наша жизнь при других обстоятельствах? Я не знаю, но сейчас ты убедил меня, что бежать – единственный выход.

Я провела в лагере почти три года, и мне оставалось еще семь. Я не собиралась бежать, я хотела выжить и вернуться в Ленинград. У меня есть цель, я должна найти своего сына. Эта цель и ведет меня сейчас. Дает сил и добавляет веры. А еще – я бы просто умерла, если бы осталась. А тут хоть какой-то шанс. Мало кому удается бежать из этого места, пусть так, но я попробую. Я верю, Бог меня не оставит.

У меня с собой небольшой привязанный к поясу мешок, в котором лежит мой дневник, сменное платье и немного еды. Ее я собирала две недели, урезав свой рацион как могла. Банку тушенки и кусок сала дал мне Карл, когда мы прощались. Он не мог бежать со мной, хоть и очень хотел. Еще он дал мне самодельный нож, бинт и несколько таблеток пенициллина. А потом отстегнул свои часы на цепочке и положил мне в руку.

– Продай их на станции, и тебе хватит на дорогу до Ленинграда. А там ты знаешь, к кому обратиться за документами и что сказать.

– Да я все запомнила, спасибо. Угол Гороховой и Фонтанки, подворотня, направо, потом три ступеньки вниз. Дверь с решеткой. Постучать три раза. Я все помню. Спасибо большое, Карл.

Обнимая меня на прощание, он не мог сдержать слез. Его большие карие глаза за поцарапанными стеклами очков выглядели особенно беззащитными. Потом приступ кашля отвлек его. Он сплюнул кровавый сгусток себе под ноги, протер губы куском марли и продолжил:

– Так, запомни, как только машина остановится, у тебя будет не больше пяти минут, чтоб выбраться и спрятаться у дороги. Потом, не дожидаясь темноты, постарайся уйти как можно дальше. Там по лесу ходят военные с собаками. Поэтому беги как можно дальше и как можно тише. И молись. Через десять километров лес станет совсем непроходимый, тогда спускайся к реке и иди берегом. Там высокая трава. Смотри плывущие баржи, как только заметишь, сразу прячься. В тридцати километрах от переправы есть крутой заворот, тебе нужно не пропустить его по лесу. Там единственное узкое место, где сбитая древесина проходит рядом с берегом. Тебе нужно выбрать самый большой плот и залезть на него. Дальше река становится шире, течение падает. Ты будешь дрейфовать на нем неделю. Потом начнут попадаться острова, значит, скоро станция и пора думать, как выбраться на берег. Если ты доберешься до станции, то считай спасена. Там, в общем-то, сама разберешься. Главное – не попадайся собакам.

В лесу я не пропаду. Спасибо, папочка, за то, чему успел меня научить. У меня есть медицинский жгут, с его помощью я сделаю лук и смогу убить зайца или белку, кого повезет.

Предаваясь размышлениям и воспоминаниям, я не заметила, как совсем рассвело. Машину в очередной раз подбросило на кочке. Через щель в брезенте я стала различать деревья у края дороги. Видимо, уже скоро. Ноги немного затекли, и я начинаю их разминать. Совсем скоро им предстоит хорошенько поработать.

Я начинаю молиться, сжимая рукой латунный крестик. Он висит на холщовой веревке у меня на груди. Я так и не выучила ни одной молитвы, я прошу Бога не оставлять меня сейчас. В ржавом кузове старого грузовика я верю, что Бог меня слышит. А как иначе?

Я чувствую, как машина замедляет ход. Значит, уже пора. Перекрестившись и поцеловав маленький крестик, я пробираюсь к краю кузова. Остановка. Я выглядываю из-под брезента. Никого. Еще минута, и я лежу в канаве у дороги и смотрю по сторонам. До леса метров десять.

Я вижу военных на переправе, они досматривают грузовик, перед тем как погрузить его на понтон. Военных немного, я насчитываю человек десять, но все они увлечены своими делами. Никто не смотрит по сторонам, здесь беглецы – редкое дело. Вот на той стороне, где настоящая тюрьма, там все серьезнее.

Я ползу в сторону леса. Когда деревья смыкаются за моей спиной, я встаю и бегу. Не оглядываясь и не останавливаясь. В какой-то момент я начинаю слышать лай собак, это заставляет меня бежать еще быстрее.

Сквозь высокие ели я вижу, как ярко светит полуденное солнце, но его лучи не доходят до земли. Мое дыхание сбилось, ноги устали, и я падаю на серый мох. Он влажный и пахнет сыростью. Перевернувшись на спину, я пытаюсь восстановить дыхание и немного отдохнуть. Я слышу лай, но не могу понять, как далеко они находятся. Если меня учуяли собаки, то это конец. Они не отступятся и легко меня выследят. Нужно спускаться к реке, там мои следы легче спрятать.

Я встаю и продолжаю бежать, но уже поменяв направление. И вот я на берегу. На мгновение застываю, очарованная красотой Енисея. Он величественный и неспешный. Не хотелось бы в нем утонуть. Берег обрывистый, и я не понимаю, как спуститься к воде. Если только прыгнуть. Но тогда я долго не проплыву. Пусть лето, но вода холодная. Да и с берега меня будет отлично видно.

Я продолжаю бежать вдоль реки по краю обрыва и искать спуск к воде. Отчетливо слышу лай собак, они уже близко. Мне кажется, я уже вижу их. Секунда на принятие решения. Я встаю на самый край обрыва и смотрю вниз, там метров пять. Но зато чуть дальше, в стороне, есть камыши, вот бы доплыть до них. Тогда они могут меня не заметить.

И я прыгаю в тот момент, когда лай собак уже у меня за спиной. Холодная вода смыкается надо мной. Мокрая одежда сковывает движения. Я медленно опускаюсь ко дну. Я понимаю, что нужно изо всех сил грести влево. И не выныривать до тех пор, пока не увижу стебли камышей. Но в какой-то момент так легко сдаться и просто пойти ко дну. Я так устала бежать, и мне очень страшно умирать. Один вдох – и мои мучения закончатся. В темной воде я поднимаю кверху глаза и сквозь солнечные лучи вижу его. Мой голубоглазый мальчик тянет ко мне свои маленькие ручки. В тот же миг я прихожу в себя и начинаю неистово работать руками. И вот я уже вижу – коричневые стебли торчат из ила. Дно совсем рядом, я доплыла туда, куда и не надеялась.