Валерий Черных

Нежданный подарок осени

Осень ворвалась в город, смывая дождями зелёную краску с деревьев и тут же создавая разноцветными мазками яркую, цветную палитру сказочной красоты. Только почему-то всё это безумное буйство красок не радовало, а нагоняло на него муторную тоску и вселяло в душу горькую грусть. Ещё по-летнему голубое небо вело неравную борьбу с набрякшими от воды тучами, пытаясь расталкивать их редкими лучами осеннего солнца. Оно явно проигрывало битву, и вскоре моросящий, непрекращающийся дождь стал властелином этого мира. Природа, казалось, жила в унисон с его настроением, так же хандрила и грустила. Роман капризничал, не желая выползать по утрам из-под тёплого одеяла, валялся почти до обеда, пока голод не выгонял его на кухню. Наскоро перекусив, он перебирался в гостиную и, уперевшись ладонями в подоконник, надолго замирал у окна. Глядя сквозь испещрённое мелкими каплями дождя стекло, он чувствовал, что угасает под этот грустный аккомпанемент минорных аккордов осени.

От тоскливых мыслей его оторвал настойчивый звонок в дверь.

— Ромаха! Привет! — рявкнул с порога громила, затянутый в байкерский кожаный прикид. — Пожрать есть что?!

Рома скривил недовольную мину, хотел обматерить его, но решил не связываться, просто махнул рукой и медленно побрёл назад в гостиную. Гость запустил пальцы в рыжую лопатистую бороду, закрывавшую половину массивного лица, и совершенно не озаботившись тем, что нужно разуться и закрыть за собой входную дверь, ринулся на кухню, едва не сбив хозяина квартиры с ног. Роман вернулся в прихожую и со злостью шарахнул дверью, так что даже оконные рамы в гостиной отозвались тяжёлым вздохом.

— Так есть или нет?! — продолжил реветь бородатый, обшаривая холодильник и шкафы.

— Ты можешь не орать, Миха? — устало протянул Рома, появляясь на кухне.

Он открыл холодильник, с некоторым удивлением обнаружил, что там, как говорится, мышь повесилась, с минуту потупил, продолжая пялиться в пустое чрево белого ящика, и, разочарованно скривившись, аккуратно закрыл его. Затем блуждающим взглядом обвёл пространство вокруг, остановился на госте и задумчиво пробормотал:

— Яйца и хлеб вчера покупал. Будешь?

Миха радостно кивнул.

— Тогда ищи, — равнодушно бросил ему Роман.

— Где искать? — гаркнул гость, но Рома только неопределённо пожал плечами и, не оборачиваясь, отправился прочь.

Бородач, словно не веря себе, ещё раз пробежался по шкафам, вновь заглянул в холодильник и озадаченно замер посередине кухни. Неожиданно глаза его вспыхнули радостным огнём. Тяжело ступая высокими ботинками на толстой подошве, он потопал в прихожую, открыл шкаф и обнаружил на вешалке, рядом с длинным плащом, белый пакет с продуктами.

— Наше-ё-ёл! — радостно завопил он во всю мощь своего лужённого горла, сдёрнул пакет с крюка и двинул обратно.

Яйца, не меньше десятка, уютно шкворчали на сковороде, нарубленный огромными кусками чёрный хлеб покоился на разделочной доске, а гость, словно дирижёр размахивая деревянной лопаткой, громко, так что наверняка было слышно соседям, проводил психотерапевтический сеанс с хозяином квартиры.

— Ты, Рома, закачивал бы с этим. Того и гляди запьёшь с горя. А я?! Как я твоему брату в глаза смотреть буду?

Роман громко выругался при этих словах, но его возмущение утонуло в громовом рокоте Михиного голоса. Он продолжал свой, как ему казалось, умный и душеспасительный монолог, совершенно не обращая внимания на то, как реагирует на его тирады «пациент».

Старший брат Романа Терехова, Игорь, разбился на байке два года назад, такой же дождливой осенью. Разбился не насмерть, повредил позвоночник и у него отказала нижняя часть тела. Молодой парень, такой же шумный и здоровый, как его друг Миша, оказался прикованным к инвалидному креслу. Когда врачи сообщили ему, что это навсегда и шансов на восстановление нет, он приказал своей подруге принести в больницу его дробовик. Расписанная татуировками Томка, недалёкая, и, по мнению Романа, туповатая, даже на секунду не задумалась, зачем её парню в больнице оружие. Она потом так и говорила его друзьям:

— А чё? Я чё, экстрасенс, что ли? Догадываться должна? Сказал принеси, я принесла.

Да, она принесла, а Игорь без долгих раздумий снёс себе пол башки, как только Томка покинула палату. Его хоронили в закрытом гробу. За катафалком всю дорогу до кладбища ехала длинная кавалькада мотоциклов разных цветов и марок и не смолкая гудели сигналы клаксонов. Так же, как сегодня, моросил мелкий холодный дождь, дул промозглый ветер, но никто из пришедших проводить Игоря в последний путь не обращал внимания ни на холод, ни на остальные неприятные выверты погоды. Тогда Роману казалось, что и его жизнь закончилась вместе с жизнью брата, настолько гнусно и тоскливо было на душе.

В детстве он не сильно был привязан к нему. Разные по характеру и по фактуре, братья не тянули даже на дальних родственников. Старше Романа на семь лет, Игорь и нравом, и внешне походил на отца, этакая цыганистая порода — кареглазый, с черными волнистыми волосами, такой же мордатый, скуластый, с уверенным твердым взглядом. Он с детства напоминал танк — так же, как эта тяжёлая многотонная машина пёр только вперёд, и какие бы преграды не возникали на пути, сносил их, давил и крушил. Его тело бугрилось мышцами от постоянных упражнений с железом, которыми он увлёкся с ранней юности и не оставлял вплоть до самой аварии, поэтому на его фоне младший брат казался просто тенью человека. Старшего всегда куда-то несло, он ни минуты не мог усидеть на месте, любил драйв, любил, чтобы адреналин бурлил в крови и туманил мозг. Близкие друзья Игоря были под стать ему, как на подбор. Тот же Миха, который в одиночку мог перевернуть небольшой автомобиль, а уж если они собирались в стаю, то могли перевернуть что угодно.

Младший брат был полной противоположностью старшему. Не писанный красавец, хотя прямой нос с узкой переносицей, красиво очерченный рот и узкие скулы придавали его лицу утончённый вид. Образ завершали серо-голубые глаза, которые притягивали и манили, делая его весьма привлекательным. Если старший был точной копией отца, то младший не только лицом, но и романтичным, покладистым характером пошел в мать.

Их семья жила в трёхкомнатной квартире, где и сейчас обитал Роман. Пока мама была жива, он спал в гостиной, зато Игорь имел отдельную комнату, куда Рома мог входить только с его позволения. Впрочем, младший и не стремился к близкому общению с братом, не разделяя его интересов. Рома любил покой, увлекался игрой на гитаре, писал стихи, неплохо рисовал