Заставив себя встать с дивана, иду в ванную комнату и умываюсь холодной водой, чтобы привести мысли в порядок. Разговор с дедом, как всегда, был не из легких и оставил меня в нервном напряжении. Старик совсем выжил из ума, угрожая лишить меня наследства, если не женюсь и не обзаведусь наследником.

— Я уже не настаиваю на том, чтобы ты выбрал одну из наших девушек! Можешь жениться на одной из своих постоянных пассий. Мне нужен правнук до того, как я встречусь с Господом! — верещал он в трубку каких-то полчаса назад. — Это мое последнее слово, Багир! Или женишься, или я лишу тебя наследства!

С этими словами старик положил трубку. Хотя слово старик не совсем подходило моему деду. Что бы он там ни говорил, но до встречи с Господом ему еще минимум лет пятнадцать.

Решив вернуться к работе, от которой меня оторвали, я вышел из комнаты отдыха и направился к своему рабочему столу. Сев, попытался вернуть экран из спящего режима, но компьютер не откликался.

Выругавшись, нагнулся к процессору и с удивлением уставился на ребенка, с дьявольской ухмылкой перегрызающего шнур от моего процессора и каким-то образом умудрившегося вынуть его из гнезда.

— Какого… — я просто тупо смотрел в наглые голубые глаза пацана, который и не думал смущаться.

Этот неизвестно откуда взявшийся малыш лишь довольно агукнул, словно хвалясь своей выходкой и размахивая шнуром прямо перед моим лицом.

— Вот черт!

Вспомнив, что шнур подключен к электричеству, я тут же вырвал его у малыша, на что тот сначала недовольно скривился, а потом, поняв, что шнур я не верну, издал такой вой, что я чуть не оглох.

Вот ведь мелкий манипулятор! На его хитрющей мордашке так и читалось: «Хочешь, чтобы я прекратил? Отдай мою игрушку!»

— И вот такого манипулятора я должен породить?! — полностью забравшись под стол в своих идеально выглаженных дизайнерских брюках, проворчал я. — Откуда же ты взялся на мою голову, а? Прям воплощение чаяний деда какое-то! — в никуда прошептал я, наблюдая, как из огромных голубых глаз катятся такие же большие слезы, застывая на пухлых, красных от возмущения щеках.

— А ну, тихо! — надеясь, что строгость угомонит этого плаксу, потребовал я своим лучшим тоном начальника, не одного подчиненного заставившим ходить по стойке смирно.

Но куда там. Ребенок лишь громче разревелся, переходя на ультразвук и размахивая маленькими пухлыми ручонками.

— Ах, ты ж!

Взять на руки я его даже не пытался, ведь опыта с детьми у меня кот наплакал. Я вообще не знал, как с ними обращаться! Вдруг сдавлю или еще что. Да мне потом от его бешеной мамаши, кем бы она ни была, не отбиться!

Так, стоп! Где же, собственно, у нас мать?! Кто станет бросать такую мелочь в моем кабинете?! Насколько я могу судить по рекламе, что крутится по телеку, ребенок даже ходить еще не может! Так что он точно не мог забрести в мой кабинет на своих двоих.

Неужели мне его подкинули?!

Внимательнее вглядевшись с замиранием сердца, отметил, что глаза у него ну точь-в-точь как у меня. Да и кожа довольно-таки смуглая!

— Спокойно, Багир, мало ли людей с голубыми глазами. Только без паники, — шептал я себе под нос, пытаясь отогнать охвативший меня страх.

Вот только случайных детей мне не хватало!

— Лёва! — раздался истеричный низкий голосок, затем сбоку мелькнула тень и проворные тонкие женские ручки подхватили плаксу, из-за которого я чуть не впал в панику и не заработал свои первые седые волосы на голове.

Кажется, явилась-таки горе-мамаша этого «чуда».

— Вот так, мой хороший, поспи, пока мамочка поработает, — с умилением шептала я, удобнее устраивая сына на диванчике.

Мое маленькое чудо. Свет в окошке, благодаря которому я тянула свою бессмысленную жизнь. С тех пор, как три месяца назад отец попал в аварию и впал в кому, мне приходилось самой заботиться о себе и малыше. Обеспечивать сына и оплачивать счета из больницы. За неимением образования мне пришлось устроиться в фирму, где ранее работал отец.

Уборщицей.

Единственное место, где я могла рассчитывать на работу, благодаря дяде Сане, другу и коллеге отца. Именно он позаботился о том, чтобы мне одной досталось три этажа огромного здания, которые я успевала убрать за ночь.

Да, уставала, сна не хватало, ведь Лёва уже в том возрасте, когда начал ползать и познавать этот новый для себя мир. Он уже не спал большую часть дня и не давал отоспаться мне. Но я не жаловалась. Я и не на такое была готова ради сына.

Да и где бы еще я нашла работу, куда меня взяли бы с шестимесячным ребенком?

Оставив Лёву на диванчике, я перебралась в приемную, решив начать с нее. Сегодня днем я хорошо выспалась, так что, кипя энергией, принялась за рутинную уборку. Я всегда начинала с верхнего этажа, так как моя каморка находилась на нижнем из выделенных мне для уборки.

Я как раз успевала спуститься к тому времени, как Лёва просыпался для ночного кормления. Я каждый день неустанно благодарила Бога за то, что могла кормить сына грудным молоком, ведь смеси стоили как половина моей выручки за ночь, а хватало одной упаковки всего на пару дней.

С тех пор, как нам пришлось справляться моими силами, я пыталась экономить на всем, но денег всё равно не хватало. Зарплата в Краснодаре была не ахти какая, и даже тех денег, что государство выплачивало на ребенка, едва хватало на нужды Лёвушки.

До его рождения я даже предположить не могла, что детям столько всего нужно.

Время от времени заглядывая в кабинет, где спал сын, я закончила с уборкой приемной и, решив набрать чистую воду в ведро, направилась в уборную. Я как могла пыталась думать о хорошем, в конце концов, я еще молодая и жизнь не всегда будет чередой черного, в моей жизни обязательно наступит пора белого.

Уже по пути обратно я, услышав громогласный ор сына, кинулась на его зов, не понимая, что такого могло случиться, чтобы довести его до истерики. Ведь обычно Лёва вел себя мирно, никогда не истерил, если просыпался без меня, а тут такие крики!

Вбежав в кабинет и не обнаружив ребенка на диване, я в панике начала осматриваться и, поняв, что плач доносится из-под стола, тут же бросилась к нему. Должно быть, малыш проснулся и ползком добрался туда!

— Лёва! — вскрикнула я, найдя сына и тяня к нему ручки. — Что такое, зайчик мой?

Прижала сладко пахнувшего малыша к груди в попытке успокоить. Плакал мой мальчик редко, но, если заведется, успокоить его было тем еще испытанием. Бедный, весь вспотел от натуги! И даже сейчас продолжал обиженно реветь, уткнувшись красным личиком мне в грудь.

— Кто обидел моего Лёвушку? — шептала я, совершенно не замечая мужчину, который при моих словах дал о себе знать.