Посвящается Анджеле, морям, маякам и необитаемым островам

С порога хижины, крытой пожелтевшими на тропическом солнце пальмовыми листьями, старый рыбак и мальчик следили за тем, как солнце садится в воды океана.

— Идём, Хоакин, — сказал рыбак.

Мальчик пошёл за ним на песчаный берег и помог дотащить до воды каноэ с высоким изогнутым носом и мачтой, отдалённо напоминавшее катамаран своим балансиром по правому борту, а потом стал смотреть на последние приготовления к плаванию.

Старик привязал к румпелю сплетённую из кокосовых волокон бечёвку. Другой конец бечёвки он крепко-накрепко привяжет к руке, когда каноэ преодолеет барьер из коралловых рифов и окажется в открытом море. Затем он проверил, хорошо ли свёрнут лежащий у мачты треугольный парус, и посмотрел, не завязалось ли на снастях узлов, из-за которых парус будет не поднять одним движением руки, как только подует попутный ветер.

Неожиданно Хоакину показалось, что рыбак, на котором из одежды была лишь синяя набедренная повязка, совсем-совсем старый, гораздо старше, чем на самом деле. Его седые брови торчали, как клочки белой ваты, на бронзовом от загара лице. Напряжённые мышцы худых рук напоминали канаты.

У мальчика защемило сердце.

— Мвануэле… — еле слышно прошептал он.

Мвануэле обернулся, и несколько секунд Хоакин как заворожённый смотрел ему в глаза. Ни у кого на всём архипелаге не было таких глаз — светлых, чуть голубоватых, почти бесцветных.

— Может… — пробормотал мальчик и запнулся. — Может, тебе не стоит плыть? — собравшись наконец с духом, выпалил он и указал на северо-восток, где низко над морем появились налитые дождём облака. — А вдруг эти тучи понесёт в твою сторону?..

— В мою сторону? — усмехнулся старик. — Но ведь даже ты не знаешь, куда я поплыву! — С этими словами Мвануэле шагнул к Хоакину и обнял мальчика за плечи. — Не бойся. Ветер унесёт тучи прочь. К тому же каждый житель четырёх островов этого архипелага знает, что слепой Мвануэле находит правильный путь в океане так же легко, как летучая мышь тёмной ночью.

Хоакин вновь взглянул в глаза своему старшему товарищу. Мвануэле поднял лицо к небу. На бесконечном небосклоне загорелись первые звёзды. Они отражались в бледных зрачках старого рыбака и покачивались в них, как маленькие блестящие маятнички.

Наверное, Мвануэле был не совсем слеп. Его странные глаза замечали в небе светила и созвездия, невидимые остальным людям.

— Но если ты вдруг не вернёшься… — начал было дрожащим голосом мальчик.

— Ты прекрасно знаешь, что делать, если я не вернусь, — перебил его Мвануэле, нагнулся над каноэ и столкнул его в воду.

Забравшись в каноэ, он сжал в руках весло и начал грести.

— Смотри не забудь! — внезапно крикнул старый рыбак, обернувшись в сторону берега. — Она не должна попасть в недостойные руки!

Затаив дыхание, Хоакин смотрел, как каноэ плывёт к коралловым рифам. Потом он перевёл взгляд на линию горизонта, уже исчезающую в ночной мгле. В этот момент как зловещее предзнаменование вспыхнула молния. Она прочертила небо зигзагом и канула в морскую пучину.

Несколько дней спустя в Лондоне, в старом викторианском особняке Ред Касл, то есть Красном Замке, названном так за цвет его стен из дерева и песчаника, сиявших красными отблесками в лучах заходящего солнца, одна девочка листала «Атлас островов Микронезии».

Обнаружив нужную карту, она поводила по ней пальцем и нашла точку, затерянную в Тихом океане в восьмистах милях к востоку от Филиппинских островов. Потом девочка стала разглядывать карту более крупного масштаба под названием «Архипелаг Яп».

— Яп, Маап, Томил-Гагил и Румунг! Какие смешные названия! — хихикнула Вайолет Твист, глядя на четыре маленьких острова.

Именем самого большого из этих островов — Яп называли не только архипелаг, но и обитавший там народ, входивший в состав Федеративных Штатов Микронезии, насчитывающих ещё сто три острова и множество крошечных, почти без исключения необитаемых атоллов.

Зажмурившись, Вайолет попыталась представить себе защищённую барьером из коралловых рифов лагуну острова Яп и ослепительно-белые песчаные пляжи на берегу бирюзового океана. Открыв наконец глаза, она покосилась в окно. По календарю весна наступила уже неделю назад, но на улице было пасмурно и моросил дождь.

С грустным вздохом девочка отвернулась от окна и взглянула на стену, где висела фотография её родителей, находившихся в тот момент очень далеко от Лондона, хоть и не в таком райском местечке, как архипелаг Яп.

Под фотографией, вырезанной из газеты «Таймс», было написано: «Билли Твист и Кэролайн Эшенден — легендарные Пираты Радуги».

Юная Вайолет Твист задумалась над тем, почему её родителям так не нравится это прозвище, придуманное журналистами. Впрочем, иногда девочке казалось, что её папа и мама им втайне гордятся.

«Интересно, каково быть самыми знаменитыми экологами во всей Великобритании?» — мелькнуло у неё в голове.

Открыв ящик стола, она вытащила номер ежемесячного экологического журнала «Гриншип», основанного её папой и мамой. Сейчас её родители-экологи разыскивали в Африке немногих сохранившихся сахарских газелей, и в следующем номере журнала обязательно должны были появиться фотографии и репортаж об этой их новой экспедиции.

Вайолет чуть-чуть загрустила, но тут же встрепенулась и даже покраснела. Надо сказать, что Вайолет стало стыдно оттого, что в глубине души она была довольна отсутствием своих родителей в Ред Касле. Будь они сейчас дома, разве смогли бы она сама, её младший брат Вэлиант и её подруга Шейла Рао?..

— Ой! — подпрыгнула Вайолет, случайно взглянув на часы. — Поздно-то как!

Захлопнув атлас, она бросилась по лестнице на первый этаж.

На просторной кухне с окнами в сад Вайолет Твист застала гувернантку, а вернее сказать (ведь они уже почти взрослые!), домоправительницу — необычайно высокую и широкоплечую женщину по имени Кики из племени маори, щеголявшую типичными для этого новозеландского народа татуировками на обоих предплечьях — узором из чёрных линий и маленьких полумесяцев.