Техас, 1893 год

— Прах к праху, земля к земле.

Кэтлин Маккензи Драммонд в оцепенении наблюдала, как ее брат, дяди и кузены опускают гроб ее мужа в глубокую яму. Негромкий стук земляных комьев о деревянную крышку отозвался в ее ушах барабанным боем. Вздрогнув, она судорожно вздохнула и не смогла сдержать рыдания. Мать сжала ее ладонь, а сильная рука отца обняла за плечи. Закрыв глаза, Кэтлин прислонилась к его надежной груди.

Скромная церемония завершилась, и пастор Фрэнк подошел к ним. Тепло его ладони приятно согревало ее ледяные пальцы, пока он произносил слова утешения.

— Спасибо за все, преподобный Фрэнк, — проговорила мать. Отец обменялся с пастором несколькими словами, мужчины пожали друг другу руки, и пастор отбыл.

— Пойдем домой, котенок, — сказал отец.

— Вы идите, папочка. Я скоро приду.

Он поцеловал ее в лоб, и дни с матерью двинулись вслед за остальными по склону холма.

Кэтлин долго смотрела на свежую могилу. С юных лет они с Тедом были неразлучны, несмотря на перенесенную им в детстве тяжелую болезнь, давшую осложнение на сердце. Постепенно их дружба переросла в любовь, и три года назад, когда все поверили, что Теду удалось преодолеть свой недуг, они поженились. Вчерашний приступ случился неожиданно: без каких-либо тревожных признаков, не дав ей возможности попрощаться и еще раз сказать Теду, как сильно она его любит. А теперь его нет. Никогда больше не ощутит она его прикосновения, никогда не услышит смеха нежного и преданного мужчины, за которого когда-то вышла замуж.

Слезы струились по ее щекам, пока она стояла, пытаясь смириться с жестокой реальностью.

— Я так тебя люблю, милый! Прости меня, пожалуйста, потому что я себя никогда не прощу…

1895 год

Китти въехала на гребень холма и осадила кобылу. Взгляд ее, скользнув по расстилавшимся вокруг окрестностям, остановился на группе мужчин в отдалении, собравшихся вокруг костра. Она нежно улыбнулась, увидев подъехавших к ним отца и дядюшек. Спустя считанные минуты вновь прибывшие включились в работу наравне с более молодыми работниками.

Обычные весенние заботы: сбор и клеймение скота. Была ли в ее жизни хоть одна весна без этого? Вздохнув, Китти спешилась и опустилась на землю. Вокруг, сколько видел глаз, простиралось ранчо «Трипл-Эм». Здесь не было уголка, который бы она не изъездила вдоль и поперек, с тех пор как в шестилетнем возрасте отец посадил ее на пони.

Помрачнев, Китти окинула взором поросшую шалфеем долину с рощицами из белоствольных берез и развесистых сосен. На протяжении двадцати двух лет она карабкалась на вершины окрестных холмов, исследовала плато и каньоны, купалась в речушках и ручьях, извивавшихся вдоль ущелий и оврагов. Собирала колокольчики весной и терпела зимний холод. «Трипл-Эм» всегда будет центром ее вселенной. Но пришло время покинуть его. Опечаленная, Китти села в седло и двинулась в обратный путь.

Прощание с семьей, состоявшееся на следующее утро, чуть было не поколебало ее решимости. Стоя на платформе в ожидании отправления поезда, Китти видела смятение в глазах родителей, слышала в их голосах неподдельную боль.

На глаза у матери навернулись слезы.

— Сколько же тебя не будет, солнышко?

— Понятия не имею, мама. Наверное, сколько понадобится.

— Ответ в духе твоего отца, — улыбнулась мать сквозь слезы.

— Я и вправду не знаю. Поживу у Кэррингтонов в Далласе, пока не решу, что делать дальше.

— Все же я считаю, что девушке неприлично разъезжать одной, — ворчливо заметил отец, пытаясь скрыть тревогу за внешней грубоватостью.

— С каких это пор, папочка, ты стал таким поборником приличий? — поддела его Китти. Впрочем, она прекрасно знала, что отец является одним из самых уважаемых людей в округе. До того как осесть на месте и заделаться фермером, Люк Маккензи заслужил репутацию самоотверженного поборника закона как среди тех, кто его любил, так и среди тех, кто боялся.

— Между прочим, вы не слишком-то огорчились, когда Джош уехал из «Трипл-Эм».

— Но он же вернулся, правда?

— Когда-нибудь я тоже вернусь.

— С чего ты взяла, что отъезд твоего брата не огорчил нас? — удивилась мать. — Просто мы понимали, почему он так поступил.

— В таком случае постарайтесь понять и меня.

— Это не одно и то же, Китти. — В голосе отца прозвучал упрек. — Вполне естественно для молодого человека опробовать свои крылья, но никуда не годится, чтобы девушка…

— Папочка, прошло два года после смерти Теда. Я пыталась как-то наладить свою жизнь, но у меня ничего не получится, пока я остаюсь здесь, где все напоминает о нем. Я должна найти свой путь, если у меня есть хоть капля вашей силы и твердости. А вы не даете мне ступить и шага, словно я фарфоровая кукла, которая разобьется, если, не дай Бог, споткнется и упадет.

«Ах, Тед, не потому ли ты остался, что стремился меня защитить, как и все остальные?»

— Папа, разве мама и тетя Гарнет не поступили так же, когда были молодыми? А тетя Эйди вообще сбежала из дома. Да и Эм с Роуз никто не опекал, когда они встретились с Джошем и Заком.

— Ты что, тоже собираешься работать в привокзальных буфетах?

— Возможно. Не знаю. В одном я уверена, папа, нужно перестать отсиживаться за вашими спинами. Будь я более независимой, то поощрила бы Теда начать собственное дело где-нибудь в Другом месте. Вместо этого я предпочла остаться дома, где чувствовала себя в безопасности. Если бы я думала о счастье Теда, а не о собственных удобствах…

— Китти, у Теда было слабое сердце, — мягко возразила мать.

— Знаю, но…

— Тогда перестань считать себя ответственной за его смерть.

— Возможно, Тед был бы счастливее в другом месте.

Последнее замечание задело отца за живое:

— Проклятие, чем тебе не нравится «Трипл-Эм»?

Китти понимала, что обижает его. Но как объяснить ему? Отец любит ранчо, как и его братья, как она сама, как Джош и их кузены. У него просто не умещается в голове, что может быть иначе.

— Выходит, ты уезжаешь, чтобы искупить вину перед Тедом? Это не вернет его, дочка.

— Не сердись, папа. Пожалуйста, постарайся понять.

Мать стиснула ее в коротком объятии.

— Он все понимает, солнышко. Мы оба понимаем. Просто мы беспокоимся о тебе; нам кажется, что ты убегаешь от проблемы, вместо того чтобы остаться здесь и встретиться с ней лицом к лицу, как и подобает…