Дарья.

— Ты пойми, Дарья, — Артур тяжело вздыхает, едва сдерживая раздражение, но продолжает говорить ровным тоном. Чертов непробиваемый сфинкс! — Свадьба — это прекрасный повод укрепить некоторые деловые отношения. Обязательно нужно позвать Егорова с семьей, Вавиловых, твой папа настаивает на приглашении Бориса Викторовича с женой…

— Послушай! — я в отличие от него не сдерживаюсь, — Вот только я совсем не понимаю, как это связано с моим платьем! Ну не хочу я эту «бабу на чайнике»! Не — хо — чу! В июне будет жара. Да я просто сварюсь в нем! Или застряну… в каком-нибудь дверном проёме… — психуя съезжаю по спинке кресла вниз и откидываю сиденье.

— Даша! — мой жених раздраженно сигналит автомобилю перед нами, — Сядь, пожалуйста, прилично. Мы вчера уже заказали белые лимузины. Свадьба будет классической, дорогой, понятной гостям. Родители полностью поддерживают это решение…

— Но это моя свадьба! — я подскакиваю и поворачиваюсь лицом к Артуру, — Не Егоровых, не твоей мамы, не моего папы, а моя! Наша! Почему мы должны отдать этот день посторонним людям?

— Потому что это — всего лишь день! А завтра мне вести с ними дела. Дашунь, — его голос смягчается, а я чувствую себя недоразвитой пятилеткой, — Ну когда ты уже перестанешь нести всю эту романтическую чушь? Свадьба в футболках! Фотосессия на футбольном поле! Ну это же бред! — он усмехается, кладет руку мне на колено и похлопывает, — Ну ты только не дуйся. И давай потихоньку заканчивай со своими ночными сменами. Иначе я сам вмешаюсь. Мне не нравится ложиться спать одному…

— А давай мороженого поедим! — перебиваю.

Мой жених кидает взгляд на свое запястье с часами и отрицательно качает головой.

— В кафе не успеем. Нужно было быстрее собираться.

— Да не в кафе! — я понимаю, что уже специально провоцирую Артура. Он никогда не ест ничего на улице, — Вот тут притормози. Давай купим в магазинчике.

— Даша! Ну я же объяснял много раз, что в покупном мороженом содержатся трансжиры, как и во всем остальном фастфуде. Это негигиенично. И опасно для голосовых связок, а ты знаешь, что они — мой рабочий инструмент. Я надеюсь, что ты не питаешься колой и бургерами, когда я не вижу?

— Конечно же нет! — желудок сводит от упоминания еды. Мне хочется впиться зубами в жирную свиную котлету или хотя бы кусок копченой колбасы. Ибо вот уже три дня мясо в нашем доме — табу. У Артура разгрузочные дни. Чистит энергетическое поле от негатива, — Ты же повелел!

Не имея больше желания разговаривать, выкручиваю громкость магнитолы на максимум.

— … сегодня состоится столичное дерби ЦСКА — Спартак. Ожидается семьдесят тысяч болельщиков. Покой граждан будут обеспечивать особые отряды конной полиции…

— Сделай тише, пожалуйста, или переключи, — Артур просит сдержанным тоном, будто ничего не происходит, — Мне мешает вести машину.

— А мне интересно! — отвечаю с вызовом и жду его реакции. Но он просто сам тянется к магнитоле и меняет частоту. Салон заполняют звуки фортепьяно. Кажется, это «Ты в моем сентябре» Крутого. Красиво. Я не большой любитель классической музыки, а вот академическая — это мое. Артур щёлкает следующий канал. Теперь играет «Агата Кристи». Их любит папа, а мне…

— Верни, пожалуйста, — тянусь к кнопкам, но жених ловит мою ладонь.

— Что это? — переворачивает мою руку ногтями вверх. Я не сразу соображаю, что он заметил мой маникюр красным лаком. Черт! — Красная помада, красный лак- все это пошлость. Моветон. Особенно для молодой женщины. Да ещё и смазанный.

— Ты меня торопил. Я хватилась за колготки…

— Так мы из-за этой ерунды собрали все вечерние пробки? — он мечет на меня гневные взгляды, — Господи, Дарья! А мама теперь сидит и не ужинает без нас. Отца голодом морит… Они же не знают, что у тебя смена.

— Ты сам предложил меня довести! — я повышаю голос.

— Да, я предложил… Ради твоего комфорта.

— От чего же мне так некомфортно тогда? — меня откровенно пенит. Хочется стукнуть Артура по — настоящему. И я впиваю свои красные ногти в ладони, — Высади меня, пожалуйста, возле метро.

— Даша… Перестань… Сейчас час пик. Люди чихают, кашляют, хватаются тут же за поручни этими руками…

— Ты, кажется, забыл, где я работаю, — едко шепчу ему в ответ, — И у меня там тоже куча микробов, которые мутируют от стерильности в геометрической прогрессии, — говорю специально, потому что мне нравится, как его плечи передёргивает. Он сбрасывает скорость и паркуется у обочины.

— Ты права, Дарья. Пока мы не разругались… Лучше обоим остыть, — притягивает меня к себе и целует в висок, — Я бываю не прав. Напиши, как доберёшься. Заберу тебя утром. Поедем кольца покупать.

— Хорошо, — обижено бурчу в ответ и выхожу из машины.

Сразу хочется глотнуть воздуха в лёгкие побольше. А потом заорать, поржать в голос, но леди не смеются. Они улыбаются. И не едят булки с колой. Ага.

— Спасибо, — забираю через окошко ларька свёрток с шаурмой и едва не давлюсь набегающей от запаха слюной. Подаю деньги продавцу, отхожу в сторонку и делаю то, о чем мечтала три дня. Ем мясо. Капля жира падает на куртку. Я затираю ее салфеткой. Артур бы уже закатил глаза и разразился лекцией на тему, что встречают человека всегда по одежке и поэтому, ему должно быть за меня не стыдно. Ибо я — его лицо, его будущая жена. Вытираю жирные руки второй салфеткой и топаю в сторону входа в метро. Никто из этих бегущих мимо меня людей не заметит маленького пятнышка, даже на моей белой куртке. Но замыть на работе придётся.

Возле метро столпотворение. Двери заблокированы, и люди уже строят версии о происходящем.

— Пропустите! — расталкиваю людей, — Я — врач. Пропустите, — пробираюсь ко входу, — Что происходит? — налетаю на женщину в форме метрополитена.

— Да какие-то идиоты подрались. Вагон разбили. ОМОНом разгоняют.

— О Господи, может, помощь нужна? Пострадавшие?

— Да ну какое там! — женщина машет рукой и открывает дверь, — Что хулиганью сделается.

Альбина блаженно потягивается на кожаном диване. С первого взгляда не скажешь, что ей тридцать пять. Блестящие волосы, ровная гладкая кожа, красивое белье, идеально, практически театрально смазанная на губах красная помада. И это выглядит так пошло, что член снова дёргается в готовности, хочется присунуть ей ещё разок.

— Егооор, — она потягивается и призывно раздвигает бедра, задирая юбку выше. Да, я сегодня скотина. Трахнул ее даже не раздев до конца, но, кажется, именно от этого она и прется.

— Одевайся, — кидаю ей блузку, — Машина твоя уже готова, а мне пора.