— Дешевых значит… — ее слова задевают, — Я понял, Дарья. Можно было просто ответить «нет». Но ты не ответила…

— Я ответила! — почти отчаянно.

— Тогда, — я медленно поднимаюсь и упираю кулаки в стол, — Я услышал. Удачного дня, — разворачиваюсь и иду на выход.

У меня кипит, да. Потому что отшила, и грубо, а я не могу нащупать почему. Да на самом деле мне в первый раз насрать почему! Я же чувствую, что между нами искрит.

— Кофе забери — те! — летит мне в след.

— Себе оставь! — я выхожу в коридор и душевно припечатываю дверь, — Сквозняк, — невозмутимо пожимаю плечами на непонимающий взгляд пожилой пары и выхожу на улицу.

Сажусь в машину и подкуриваю сигарету. Хорош. Я бы тоже себя послал. Что ж в тебе, зараза, такого, что не отпускает? Завожу машину, втыкаю передачу и трогаюсь, шлифуя асфальт. Мы однозначно не закончили, Да-ша.

Дарья.

— Что же это вы, Романова, сегодня такая тихая и замученная? — я поднимаю глаза от описи снимка и два раза прикрываю веки, переключаясь на диалог с профессором. Глаза начинают слезиться от перенапряжения.

Действительно заработалась. Час назад даже пожалела, что отпустила Валю на свидание, но она так просила… Да и наказал Семён Викторович ее из-за меня.

— Снова с Валентиной из старика дурака делаете? — по-доброму усмехается мужчина и устало растекается по стулу, — Денёк сегодня… Где твоя подружка? И чего на весь кабинет зерновым кофе пахнет? Откуда роскошь? — кивает на нетронутый и уже, конечно, остывший стаканчик с напитком.

— Хотите? Он полный, — радуясь возможности не отвечать на первый вопрос, беру со стола кофе и подаю начальнику, — Только стоит давно.

— Хочу, — мужчина с удовольствием делает глоток, — Ох, то что доктор прописал. А сама чего не стала?

— Чай попила с девочками, — пожимаю плечами.

На самом деле, я все порывалась вылить кофе в раковину. Ещё пить его не хватало! Этот Егор… Настоящий хам! В сотый раз уговариваю себя не думать о нем, но ничего не выходит. Есть в этом парне что-то такое, попадающее в девичьи фантазии, как образ Ди Каприо из «Титаника». И в этих мечтах ты разрешаешь ему творить с собой разные горячие штучки, от которых накатывают приступы тахикардии.

— Давай собирайся тоже домой, — мужчина поднимается с кресла, — А это, — салютует мне стаканом, — С собой заберу, — выходит в коридор.

— Спасибо! — кричу ему в след и перевожу взгляд на часы. Ого! Уже восемь вечера. Клею красный стикер на последний отработанный снимок, переодеваюсь, собираю вещи и смываюсь из больницы, пока никто не перехватил.

На улице глубоко вдыхаю ночной весенний воздух. Тепло. Стягиваю тонкую шапку с головы и прячу ее в карман. Где-то терпко пахнет черёмуха, и я пытаюсь поймать в легкие как можно больше этого аромата.

Кажется, дерево растёт во дворе за стоянкой. Точно, его видно из окон со второго этажа хирургии. Если я отломлю себе одну маленькую веточку, это же не вандализм? Ну что поделать, если люблю я мимозу, черёмуху, сирень, а у Артура от них голова болит. Никогда не дарит и, конечно, пытается перевоспитать мой «несовершенный вкус».

На это восьмое марта подарил мне розы в напольной вазе с меня ростом. Я его искренне поблагодарила. Пол дня водила вокруг керамической дурины хороводы, а потом мне надоело. Выволокла ее на почетное балконное хранение, а цветам подрезала стебли и поставила в обычную вазу на столе. МДА… Надо ли говорить, как весь праздничный вечер мой расстроенный жених вещал о ценности длинны стебля. Я серьезно! Ну что такого в палке с колючками, когда вся красота цветка в нежности лепестков, цвете, оттенках аромата…

Оооо! Вспоминаю, что телефон стоит на беззвучном режиме. Артур звонил, когда прилетел, но у меня был пациент, и я кинула смс, что перезвоню позже. Блин, блин, блин. Он теперь очень злится. Роясь в сумочке, заворачиваю в арку. Достаю телефон. Прикладываю палец, чтобы разблокировать экран и неожиданно вижу перед собой две мужские тени. Мне становится не по себе, по спине пробегается озноб, и я замедляю шаг.

— Серый, глянь-ка — дальше следует противный пьяный смешок, — Какая птичка к нам залетела.

— Оставь ее, Горыныч, — слышу второй пьяный голос, только постарше, — У неё даже куртка белая. Проблем не оберёшься.

— А у меня носки белые, даже не воняют, — молодой парень противно ржёт и начинает надвигаться на меня. Между нами всего шагов десять, если побегу, может ударить в спину, поэтому, я просто медленно отступаю в свет фонарей. Теперь я вижу его худое, припухшее от алкоголя лицо. Одет не как бомж, но видно, что одежда грязная.

— Слыш, детка, а дай мобилу. Позвонить надо, — скалится и шарит по мне липким взглядом заплывших глаз.

Я замираю, не зная, как лучше поступить. В телефоне полно важной информации. Отдать его — значит лишится кучи паролей и важных номеров.

— Может быть, — мой голос вибрирует, коленки трясутся, но я не забываю продолжать отступать, — Я вам просто денег дам? Зачем вам телефон? — выезд из двора фиксируют камеры клиники, главное — дойти до поворота.

— А я и от нала не откажусь. Чего там у тебя ещё имеется? — я замечаю, что у него на ладони, под резинкой рукава поблескивает нож, и внутренне сжимаюсь от ужаса.

— Помогите! — с моих губ срывается крик, — Пожар! — да, кажется так надо кричать.

— Ах ты, сука! — парень делает резкий рывок ко мне, я оглушительно кричу, роняю сумку под ноги и закрываю лицо… Как вдруг оказываюсь за чьей-то широкой спиной.

— А ну на хер газуйте отсюда, — я слышу злой мужской голос и узнаю в нем Егора.

О, Господи!

— У них нож, — цепляюсь в спину парня.

— Я понял, — он говорит, не оборачиваясь, — Уходи, Даша и жди меня возле машины.

— А ты?

— Уходи, я сказал! — рычит и ведёт плечами.

— Вали отсюда, парень, — оскаливается на Егора тот, что постарше, — Тебе надо больше всех?

Я подбираю сумку и отбегаю за угол дома, но дальше уйти просто не могу. В голове крутится мысль, что у Егора сотрясение. Ему сейчас совсем нельзя драться. Что делать? Полиция приехать не успеет.

— Ты, гнида пьяна, мою девушку напугал. Как думаешь, что я с тобой сделаю? — я вижу, что Егор натягивает рукава толстовки на костяшки пальцев. Собрался бить первым? Как он здесь вообще оказался? Драться с пьяными — это себе дороже.

Неожиданно в голову приходит шальная мысль. Быстро ищу в музыкальном приложении звук милицейской сирены, который стоит на звонке отца. Нажимаю плей, но дорожка не проигрывается. Слабый интернет. Да чтоб тебя!

— Ты чего, борзОй, — я слышу, что молодой парень начинает язвить, — По-нормальному мы с ней, позвонить попросили, — резво надвигается на Егора.