Дубль Д

Бред о славе: Сожжённая честь

Предисловие

Дорогой читатель, в частности тот, кому нравятся мои произведения, искренне прошу простить меня, за промежуток времени между последним рассказом. Времени утекло много, и я искренне понимаю, как же сложно — терпеливо, смиренно ждать. Потому решил выпускать эту книгу по главам, чтобы угодить твоему ожиданию, вознаградив его.

Причина пропажи объясняется ничем большим, как жизненные подножки, требующие встать, отряхнуться и осознать, что на это ушла неделя. А также искренним желанием сделать произведения лучше, для чего, в коим-то веке, явилась мотивация на просмотр плеяды фильмов, сериалов, книг наречёнными шедеврами, чтобы научиться у них лучшему, передав это собственной вселенной. На этот просмотр, собственно, уходит другая доля времени.

Для тебя не секрет, что большинство книг, от романов до тренингов, в современное время являются приступом бездумной графомании, которой жалко, да более, обидно отдавать незаслуженное им время. Не хочу огораживать свои же книги, и как бы не грустно говорить то было, они ничуть не лучше остальных. Полагаю, в лучшем случае посредственны, если не откровенны плохи. Однако этим предисловием хочу упросить дать обратную связи. Моя перспектива очень ограничена и не могу понять замыленным глазом — выходит ли что-то дельное? И так как, все книги публикуются на сайтах с возможностью оставлять комментарии, прошу не постесняйся и выскажи мысли. Похвала даст уверенности при работе, критика даст рост, ненависть даст тебе выпустить пар, и даже от неё будет польза — мои книги точно читают живые люди!

В довершении, хотел бы сообщить, что если к произведениям будет интерес, то сотворю к нему сообщество именуемое “ Ощипанный грифон” для более простого общения с аудиторией.

Спасибо тебе за внимание и прости за объём, решил следовать предисловию “Дон Кихота” Мигеля де Сервантеса и его искренности, так она вдохновила и повеселила, что непременно возжелал сам передать честные мысли и переживания, чтобы ты мог увидеть — я живой.

Глава первая: Город древесных замков

Стук копыт прекратился.

Свет, мигающий сквозь массивы лесов, наконец, стал явно виден исходящим от многочисленных масляных фонарей у въезда. Причудливая форма осветительных приборов давала безоговорочно понять человеку, где он находится.

— Ах, наконец-то, Уилбод. — Произнёс наездник, после вновь дав ход лошади.

Запах хвойных и пышный вид лиственных деревьев сочетался на ура, радуя и нос, и глаза.

Единение с природой дорого каждому живому созданию, не важно разумно оно или нет. Однако именно цивилизованным существам вечно не хватает баланса между дикостью и благоустройством. Но этот город способен удовлетворить сие желание. Построенный в глубоких, массивных, плотных лесах Табу, он, за неимением иных материалов в доступности, был сотворён из дерева. Однако это не просто хижины или мелкие бревенчатые домишки. Количество древесины дало разгуляться фантазии архитекторов, а её неповторимая крепкость дала все воплотить.

Огромные здания под четыре и более этажей, выполненные из дерева, и его производных, опирались на многочисленные толстые бревенчатые сваи, возвышаясь над землёй. Аналогично опирались на широкие колонны крыши и балконы домов. Бессчетные торчащие детали и украшения, а также высоченные шпили и башни в довершении отдалённо напоминали готическую архитектуру, но в отличие от неё, не были так остры. Природа смягчила человеческий характер, повлияв и на архитектуру. Город выглядел очень мягко. Шпили имели множество колец по ходу своего роста, чем-то напоминая воронье гнездо на кораблях. Башни больше напоминали колпаки с помпонами на концах. Многочисленный щипцы, что были характерной частью архитектуры, на своих склонах всегда имели полукруглые деревянные трубы, ведущие воду от дождя в сад перед домом. Каждое здание имело перед собой небольшой, относящийся к его территории передний двор, на котором высаживали, чего изволила душа. Где-то пестрели яркие цветы, придавая скудной палитре разнообразия, где-то крупные кусты и папоротники будто озеро, ограждали дом, делая его неприступным, где-то люди высаживали овощи, где-то фруктовые деревья, однако, чаще всего передний участок выглядел мешаниной растений. Причиной этому было число жильцов. В каждом величественном здании селились по несколько семей, обычно трёх-четырёх. Но между тем, в отличие от других многоквартирных домов по всей империи, здесь люди жили несколько кучнее, дружелюбнее и ближе, чем в оных. Возможно, ответ крылся в том, что тут люди — иноземцы прибывшие в чужой дом, и чтобы выжить надо отбросить распри сблизившись. А возможно, дело в новых традициях и желании начать жить в чистого листа, вдали от каменных городов. Даже строчки гимна Уилбода отсылались к этой особенности:

“…Под общею крышей, за общим столом.

Мы думаем дружно о деле родном…”

И в действительности часть помещений были общими. К ним часто относились кухня и баня, хотя последняя также делилась на мужскую и женскую. Люди собирались вместе, завтракали, обедали и ужинали, попутно общаясь, а после все убрав, возвращались в свои части здания. Обычно семье отводился или свой личный этаж, или дом делился на четверти, которые потом и отводились жителям.

Между тем, Уилбод нельзя было назвать мегаполисом, что простирается на десятки километров. Мощный лес вокруг не давался так просто для вырубки, окружая город медленно отдаляющейся стеной строго ограничивая размеры. Из-за чего и вышла его необыкновенная архитектура. Дороги, выложенные из спилов пней, оставшихся после вырубки, вертелись, извивались огибая каждый дом и его передний участок. Ленивые улицы с неохотой расходились в разные направления, больше предпочитая ползти прямой линией. Это порождало ещё одну необычность города — нетронутые деревья, разделяющие небольшой чащей дома, что при строительстве использовали со смекалкой, спрятав в этом лесочке бани на свежем воздухе для экономии места помещений. В моменты лени, обычным, хоть и осуждаемым за нарушение частной собственности, было преодоление маршрута до дома насквозь, прямо через леса.

И встретив подобную красоту очами, всадник и его оруженосец двинулись вглубь. Деревянные фонари с достатком открывали дорогу шагающему коню. Сидящий мужчина не спешивался, верно возвышаясь над редко проходящими людьми, пугая внешним видом: Потерявшие своё былое величие доспехи, слабо источающие золотой блеск, шлем с грязным и взъерошенным ирокезом, а также маской черепа. Свисающие остатки алого плаща были удалены за долго до приезда и заменены шкурами волков, осмелившимися напасть на верного скакуна. Одна из шкур теперь служила повязкой для повреждённой руки, обездвиживая и плотно прижимая к туловищу.

Низкий оруженосец с интересом крутил головой любуясь городом. Несмотря на её расу, все же она была