На отвесной скале, на одном из самых высоких пиков хребта Улан Шари Даба, у самой кромки обрыва сидел, скрестив ноги, и глядел вниз человек в синем кафтане. Круглые глаза с интересом всматривались в построения тибетской армии и боевые порядки войск Тан в долине, зажатой между скал. Длинный клювовидный нос человека с удовольствием втягивал морозный разреженный воздух, и выдыхаемый им пар призрачным облачком поднимался вверх, в синюю прозрачную высоту.

Прозвучали звуки боевых труб, и наступавшая с северо-востока китайская конница ринулась в атаку на тибетские порядки, укрепившиеся внизу, в тени хребта. Тучи стрел встретили китайских всадников на подходе к позициям тибетского войска. Ржание лошадей, вопли раненых и боевые кличи заполнили долину и, отразившись от окружающих скал, донеслись до человека, сидящего на утесе. Китайцам удалось выровнять боевой порядок, и поредевшая, но все еще опасная конница рванулась на закованных в светлые доспехи тибетцев. Над укреплениями, под вой шаманских горнов, взвились тибетские флаги с разинувшим пасть львом. Громовой звук ритуальных барабанов накрыл атакующую конницу, сбив лошадей с галопа и затормозив волну наступления. Тибетские шаманы, сидящие за каменным валом во второй линии обороны, сверкая яркими плюмажами из павлиньих перьев, били в огромные барабаны, танцевали и хором пели мантры.

Коннице удалось опрокинуть первую линию лучников-тибетцев, но серый туман, возникший из-за шаманского вала, перекатился через ограждение и накрыл волну атакующих.

— Мало! Юло! — обернувшись, негромко позвал человек в синем.

Из-за каменного острого пика за спиной сидящего вышли два молодых человека в расшитых золотом халатах. Подбежали к сидящему и встали за его спиной.

Человек в синем наклонился над обрывом и, разведя руки, будто зачерпнул происходящее в долине и поднес к своим глазам. Картина боя приблизилась на уровень глаз сидящего, и все трое принялись разглядывать, как в сером тумане, окутавшем китайскую конницу, начали всплывать и кружиться отвратительные морды полупрозрачных существ, разевая пасти, выпрыгивая и ныряя обратно в серое месиво. Вопли боли разрываемых демонами китайских солдат пронзительным эхом метались между гранитных стен и, угасая, растворялись в безумной пляске битвы. Туман наполнился красным…

— Господин, — почтительно обратился к сидящему тот, кого звали Юло. — Вы думаете, что когда-нибудь они будут готовы?

Тот, кто звался Мало, протянул человеку в синем деревянный посох с навершием в виде пятиугольной звезды.

Человек в синем разочарованно покачал головой, принял посох и встал, выпрямившись во весь свой гигантский рост.

— Они никогда не будут готовы, — громко сказал он и ударил посохом о вершину скалы.

— Так пусть же бродят во тьме, как безумные звери, до самого конца Кали-Юги!

Снежный смерч, поднявшийся на краю скалы от удара посоха, скрыл всех троих. Только очень зоркие глаза могли бы заметить очертания трех огромных воронов, улетающих прочь от вершины на север…

Эрик проснулся в холодном поту и вздрогнул от страха. Сердце глухо и быстро забилось. За стеклом автобуса, сквозь свое собственное отражение он отчетливо видел фигуру Лугонга. Держа левую руку перед лицом, тот медленно вращал указательным пальцем, будто наматывая на него невидимую нить. Эрик понял, что окончательно сходит с ума. Автобус двигался по темной дороге, уверенно приближаясь к огонькам Кодари. В салоне царил полумрак и почти все пассажиры спали, кто как сумев пристроить голову. Сосед слева, русский парень, с которым он так некстати разговорился, запрокинув голову назад, похрапывал с открытым ртом. Эрик снова глянул в окно. Призрак Лугонга все так же висел за стеклом. Галлюцинация? Он помотал головой и протер глаза. Клеймо на груди начало теплеть и руки противно задрожали. Достав из кармана портмоне, он, не понимая зачем, засунул его под войлочную обивку справа под сиденьем.

В голове словно что-то щелкнуло и Эрик почувствовал, что больше не в состоянии управлять своими движениями. Его тело, будто механическая игрушка, поднялось с сиденья и, подхватив рюкзак, осторожно перелезло через соседа. Как лунатик, он с трудом зашагал по проходу в сторону водителя, с которым также происходило что-то странное. Вцепившись в рулевое колесо, тот медленно давил на педаль тормоза. В глазах его плескался страх. Автобус плавно остановился и Эрик вышел наружу, уже убедившись, что сопротивляться бесполезно. У припаркованного на обочине пикапа стоял Лугонг и, гнусно улыбаясь, продолжал вращать пальцем. Эрик, дергаясь как марионетка, подошел к машине и залез на пассажирское сиденье. Рассудок словно плавал в густом тумане. Только одна мысль сверлила голову: это конец… все, это конец…

Лугонг уселся рядом и завел двигатель. Невидимые нити, державшие Эрика внезапно исчезли. Обмякнув всем телом, он навалился на дверь, ударившись головой о стекло.

Автобус тронулся, объехал пикап и исчез в темноте за поворотом.

— Ты действительно думал, что сможешь убежать? — глухо спросил Лугонг, глядя перед собой.

— Не знаю… — обреченно прошептал Эрик. — Просто… я очень испугался. Ты обманул меня.

— Твой дед обманул тебя и всех нас. Он украл то, что принадлежало нам тысячелетия. Мы сохранили Дордже ценой сотен жизней во времена дхармараджи. Шены многих поколений сознательно шли на смерть ради наследства Шенраба. Ты должен был заплатить за преступление своего деда, пока мы его самого еще не нашли. Ты убил истинного шена и прервал его линию.

Неожиданно Эрик почувствовал гулкую, почти звенящую пустоту внутри себя. Страх за свою жизнь, боязнь Лугонга, тревога и беспокойство — все растворилось в этой пустоте и исчезло бесследно. Он, словно перейдя внутренний предел, окончательно смирился со своим концом. Хотелось только, чтобы это произошло быстро.

— Я знаю, что вы хотели сделать со мной. Я видел там всех этих людей и понимаю какие страдания они испытывают. Будьте вы прокляты.

Не отвечая, Лугонг включил фары и, тронувшись с места, развернулся и поехал в обратном направлении. Через сотню метров свернул направо на еле заметную глинистую проселочную дорогу.

— Ты видел не всех, — заговорил он. — Только тех, кто еще живет человеческими страстями и желаниями. Отсюда и их страдания. Проходит время и постепенно сознание освобождается от всего земного. Мы выбираем тех, кто очистился и отводим в области небес. Этим людям больше не потребуется перерождение, они готовы к вечному существованию среди дэвов.

Эрик не поверил ни единому слову. Слишком хорошо помнил свое отчаяние и ужас там, в нижнем мире.

— Тысяча лет в аду? Почему? Потому, что какой-то шаман не хочет умирать?

— Не в аду, в чистилище, как я тебе уже говорил. Всех христиан это тоже ждет, безо всякого участия злых шаманов. И если ты не избавишься от мусора земной жизни, чистилище обернется адом.