— Летом мы собираемся отдохнуть на греческих островах.Откажись от этой работы и присоединяйся к нам!

Джереми скорчил плаксивую рожицу, как хитрый мальчуган,выклянчивающий уступку у строгой гувернантки. Возможно, это и подействовало бына его однокурсниц и даже на кого-то из молоденьких преподавательниц, но Карентолько снисходительно улыбнулась: она не собиралась выходить за рамкиустоявшихся отношений. С этим симпатичным, но слабохарактерным юношей Каренобъединяли чисто сексуальные утехи, а вздыхать ему вслед или мучиться ревностьюона не желала.

Карен устроилась поудобнее на обитом плисом сиденье, ивзглянула на своего спутника, уверенно работающего шестом. Плоскодонка плавноскользила по зеркальной глади реки, унося их в непродолжительное романтическоепутешествие. Смотреть на широкоплечего белокурого парня с узкой талией,подтянутым животом и упругим задом Карен было приятно. Но это не обязывало еевлюбляться в него.

Она опустила руку в воду и спросила, прищурившись:

— Кого ты подразумеваешь под словом «мы»? Уж не Пита лис полудюжиной таких же прихлебателей?

Джереми промолчал, притворившись, что не расслышалязвительного вопроса. Ответ ей был в общем-то и не нужен, да и ссориться слюбовником напоследок не хотелось.

Вода в реке была восхитительно холодной, Карен приняласьзачерпывать ее пригоршнями и с наслаждением освежать свою разгоряченную голову,чувствуя, что каштановые волосы готовы воспламениться от палящего солнца.

Годы учебы в университете промчались бурно и стремительно,насыщенные увлекательными занятиями, интересными знакомствами и развлечениями сгорячими парнями. Но вот экзамены сданы, получены отличные оценки, и насталовремя возвращаться домой.

— У моих родителей вилла на Корфу, можно использоватьее как базовый лагерь, — сказал Джереми, погружая длинный шест в зеленуюводу. Бриллиантовые капельки искрились, стекая в лодку.

Джереми прищурил светло-голубые глаза и похотливо посмотрелна Карен из-под густых ресниц. Он успел вспотеть, хотя они только начали своюпрогулку. Карен заподозрила, что его тело пылает отчасти из-за того, что онапромочила ситцевую юбку, забираясь в это неустойчивое суденышко, и тканьприлипла к ее голым ногам.

— Сами старики будут отдыхать в Майами, — добавилДжереми, вонзая шест в воду.

Улыбнувшись, Карен уставилась на его оттопыренную ширинку:молния на голубых джинсах готова была расстегнуться самостоятельно. Скосивглаза на темный треугольник у нее между бедрами, Джереми потерял равновесие ипокачнулся.

— Стоять! — крикнула она и звонко захохотала,умиляясь тому, как он пыжится, пытаясь угодить ей.

На какие только ухищрения не шел Джереми Херст Пембертон,спортсмен, чемпион по гребле и душа студенческого городка, чтобы добитьсяблагосклонности Карен. Он не обращал внимания на других женщин, посылал ейбукеты цветов, бутылки шампанского, катал ее на своем шикарном спортивном«феррари», приглашал на уик-энд в шотландский замок отца.

От его знаков внимания веяло викторианской эпохой с еетайными страстями, многозначительными намеками, строгимидамами-воспитательницами и краснеющими от стыда девицами. Карен быстронаскучили эти игры, и она решила его совратить. Грехопадение юноши произошлопосле званого ужина, устроенного одним из их университетских профессоров,супруга которого прославилась в академических кругах своим умением поддерживатьсветскую беседу. Улучив удобный момент, Карен увела юношу в спальню, стащила снего штаны, уложила на кровать и продемонстрировала, как ее нужно ублажать.

Поначалу Джереми ее разочаровал, хотя он и прослыл жеребцомсреди однокурсников. Как выяснилось, он и понятия не имел, как следуетвозбуждать женщину. Не сделал успехов он на этом поприще и позже, так что ейприходилось напоминать ему, что ее не устраивает совокупление по кавалерийскомупринципу: «Главное — быстрота и натиск!»

Лодка заплыла в укромный уголок под ветвями ивы. Джеремиположил шест и, привязав плоскодонку канатом к дереву, подсел к Карен, чтобыбез промедлений запустить пятерню ей под юбку, во влажную промежность, обтянутуюкрохотными трусиками, и проникнуть в расплавленную сердцевину ее женскогоестества. Но она сжала бедра, не готовая к такому грубому вторжению: пустьумерит свой пыл, довольно тискать ей груди и сжимать клитор, пора научитьсяисподволь возбуждать ее.

Сев, Карен вынула из волос бархатный обруч и, тряхнув гривойшелковистых волос, распустила их по спине и плечам.

Джереми закусил губу, залюбовавшись этой высокой иполногрудой языческой красавицей, словно бы сошедшей с полотна Россетти.Подобно экзотическому цветку, она никого не оставляла равнодушным и всегдапривлекала к себе заинтересованные взоры — завистливые, осуждающие либоненавидящие.

Джереми, многократно познавший эту непостижимую женщинуплотски и испытавший погружение в опасный водоворот ее исступленных оргазмов,невольно проникался чувством, близким к религиозному трепету, всякий раз, когдасмотрел в ее гипнотизирующие зеленые глаза, ощущал аромат ее кожи илиподвергался изысканному сарказму, пытаясь состязаться с ней в интеллектуальномспоре Карен поражала его живостью своего восприятия, глубиной познаний иуверенностью в себе. Жалости к поверженным она не испытывала.

Ему достаточно было пошевелить мизинцем, чтобы орда девицзавертелась перед ним, изнемогая от желания отдаться ему. Другие женщины тешилиего мужское самолюбие, заставляли бешено пульсировать кровь, однако непробуждали в нем настоящего ответного чувства, как Карен. Словно мощное зелье,она возбуждала в нем безрассудное желание приручить это неукротимое создание,доказать себе, что он способен им повелевать. Поражения не охлаждали его пыл, апонуждали вновь и вновь бросаться в бой и совершать подвиги.

Он выхватил из-под сиденья плед, ступил на берег и протянулКарен руку. Крона плакучей ивы изогнулась так, что образовала изумительный покров,а густая трава могла бы заменить персидский ковер. Джереми расстелил поверх неешотландский плед. Карен с наслаждением опустилась на него и, закинув руки заголову, устремила взгляд в синее небо, просвечивающее сквозь листву.

Карен обожала лето и ненавидела дождливую осень и промозглуюзиму — в ненастную пору она впадала в спячку и уныние. Сейчас же энергиясочилась из всех ее пор, рвалась наружу из кровяных сосудов, металась, словнортуть, по нервам, воспламеняя чувственность.

Карен посмотрела на Джереми из-под густых темных ресниц: онприлег с ней рядом, подперев щеку рукой, словно бы размышляя, как ему лучшеначать новый штурм. Наконец он наклонился и нежно поцеловал чувственным ртом еешелковистую щеку. Неплохое начало! Она решила поощрить его и, порывисто обняв,поцеловала в губы Их пляшущие языки столкнулись и переплелись. Он зарычал и,навалившись на нее, прижался к ее отвердевшим соскам, готовым проткнуть тканьблузы. Ее обдало приятным теплом, лоно наполнилось соком, и воздух сталприторно-сладковатым от его аромата.