Оборона дурацкого замка. Том 6

Пролог. Мир полный демонов и ложная свеча во тьме

Неверный свет восходящей луны тусклой дорожкой пробивался из-за трещины в двери казармы. Сухо скрипело старое дерево, стойко держало порывы крепкого таежного ветра. Где-то вдалеке, среди горных вершин, кричал полуночный хищник.

Юлвею не спалось. Сон бился снаружи, нападал демонической ордой, но мятежное сознание аристократа никак не могло впустить вторженцев. Ночным кошмарам не было места в Форте. Ни навеянным, ни реальным.

Юлвею не спалось. Он размышлял. Размышлял о прошедших событиях, о той горькой странице собственного позора, чьей заключительной строчкой стало его изгнание и новая служба. Не роду и не Императору. Всего лишь человечеству. Жалкая судьба. Чем больше над тобой хозяев, тем сильнее их произвол.

Хозяева судьбы молодого воина из рода Чжан росли и множились с каждой отбитой волной.

Старшие офицеры, затем десятник, Акургаль, даже боевые товарищи и жалкие рабы. Каждый из них обладал возможностью напрямую повлиять на жизнь бывшего аристократа. Испортить её или, наоборот, сделать лучше. Спасти или погубить. Защитить его спину или плюнуть в нее. Да, влияние здесь имел каждый из ближайшего окружения. Даже мальчишка-смертник без воспитания и навыков.

Однако Юлвей так и не смог понять, когда именно Саргон успел залезть в дела группы и его голову так глубоко. Настолько, чтобы стать центральной фигурой Первого Отряда.

Этого странного аркчжэня всегда было слишком много. Шумный, несдержанный, инициативный, нелепый, странный, смешной, какой-то весь из себя умудренно-бестолковый… И при этом чудовищно, подозрительно удачливый.

В первый же день он сумел разглядеть попытку кражи от опытного вора, удостоиться похвалы от десятника, вовлечь в жизнь отряда фармацевта(!) да еще и юродивого, пораженного распространенным среди алхимиков недугом.

Дальше — больше. Паренек рос в навыках так, словно учился в клановой школе или передовой секте, а не среди отправленных насмерть оборванцев. Словно имел умудренного сединой учителя-практика, а не безграмотного, некомпетентного увальня с мелким и специфическим боевым опытом. Словно вместо пустой рисовой каши раз в пару дней ел досыта, причем насыщенную Ци пищу.

«Ах, как наивен я тогда был», — Горько усмехнулся Юлвей, — «Не замечал таких очевидных вещей! Считал себя лучшим, смотрел свысока на окружающую чернь. Тем болезненней оказалось падение. Окружающая действительность хорошенько потопталась на родовой спеси. Показала хищный оскал на лице мелкого безобидного мусора».

Он не предполагал выживания никого, кроме себя. Лишь надеялся, что собранный с рощи по бамбуковой палке сброд продержиться достаточно, чтобы сохранить ему силы для выживания. Однако они победили волну. Куда более сильную и жестокую, чем он ожидал. Победили вместе, без потерь девяти десятых отряда. И героем оказался отнюдь не Чжан Юлвей, четвертый в поколении, признанный у Источника Чжан.

Нет, все остались обязаны наивному дурачку и простачку Саргону, который пролежал в больнице пару дней после таких серьезных травм, да пришел почти полностью излеченным.

«Видимо, лежать дольше ему попросту надоело. Поэтому он и выгнал сам себя устами И Шенга. Тот, к слову, тоже любит носить маску доброго и рассеянного дедули со странными понятиями о хороших шутках. Мог и подыграть, раз уж заставили нести ответственность за мелкого тигра».

Первая волна подвела черту, высветила характеры и личности. Саргон прошел сквозь демонов, словно боевая колесница сквозь бегущую толпу ополченцев. Юлвей не мог не заметить, насколько непривычен, чужероден кистень его рукам. Странным, не знавшим тяжелого труда ладоням якобы крестьянина.

Мальчишке из нищей провинции оказался куда более привычен вид меча. Настолько, что тот даже не удивился странной форме выбранного Юлвеем ятагана. Лишь мазнул по нему незаинтересованным взглядом, когда остальные новобранцы косились в сторону клинка на коленях весь оставшийся вечер и следующий день.

Сейчас, когда все осколки нефрита сложились в один узор, аристократ находил все больше и больше подобных нестыковок. Нарочитые вопросы о банальных, известных абсолютно каждому человеку вещах, неестественное поведение, странные реакции, словно он знал ответы заранее.

Саргон притворялся. При этом глупо и топорно. Он подставлялся, вызывал вопросы там, где их не вызвал бы и сам Юлвей, если бы в его голову закралась крамольная мысль выдавать себя за смерда. Специально? Вряд ли. Он действительно мог не понимать, каким уровнем знаний обладают смерды. Если ни разу с ними не встречался или воспринимал как говорящую скотину. Да, он определенно притворялся глупцом, слабаком и неженкой.

Одновременно со своими кривляниями, он раз за разом вытаскивал их Отряд из безнадежного положения с минимальными потерями. И делал это так, что его маска все также прочно сидела на месте. Филигранная работа. Если не помнить о том, что Саргон преодолевал репутационные трудности, которые создал себе сам.

"Да, именно он спасал всех. Всех, кроме Сяня. Но почему? Не смог сохранить ему жизнь? Чушь! Я видел, как он дрался на второй волне. За такой короткий срок невозможно настолько продвинуться в культивации. Как будто у него был месяц вместо недели. Нет, даже будь два месяца, стать из крестьянского увальня серьезным бойцом практически невозможно. Разве что с огромными клановыми ресурсами, но откуда им взяться в Форте?

Тем более неоткуда взяться такому контролю Ци. Мальчишка сумел спасти из потемок души фармацевта, алхимическую тварь, бесконтрольный мусор с искореженной энергосистемой. После той атаки Придворного жалкий безумец должен был вскоре умереть, однако Саргон не только вытащил его из забытья, но даже сумел очистить чужие меридианы!

Он дал второй шанс тому, на ком любой другой практик первых двух-трех стадий поставил бы крест или заломил несусветную цену! В нашем роду был только один целитель, способный на такой контроль, и он больше десяти лет провел на стадии Сборщика Ци в непрерывном совершенствовании. И сжирал кучу клановых ресурсов!

Итак, Сянь ему чем-то помешал. Или вывел из себя. Но чем и как? О, милосердная Гуань Инь, неужели…" — От пришедшей в голову мысли Юлвей почернел лицом не хуже голодного духа, — «Этот придурок оскорбил мальчиш… Старшего», — Аристократ теперь даже в мыслях не осмеливался отзываться о своем соратнике с пренебрежением.

«Сянь был несдержан. Если так подумать, то в Отряде лишь трое человек говорили или делали нечто оскорбительное по отношению к… шисюну. Да, именно к шисюну. Старший ученик — лучшее обозначение этого чудовища. Лучше лишний раз его не провоцировать… Так. О чем я?» — Мысли Юлвея прыгали в сознании, наталкивались друг на друга вспуганными цаплями. Слишком уж сильно его испугала внезапная догадка и то, насколько близко он прошел от черты.

"Оскорбительное поведение, да. Несдержанностью на язык страдали Сянь, его мелкий братец и Камей. Акургаль не в счет, менять десятника слишком муторно. Если и списывать, то в конце месяца, перед уходом в Старый Город.

Теперь по троице. Кань не имел цели оскорбить. Его дурацкие издевки носили шутливый характер. Тем более, Саргон почти всегда вовремя замечал и оборачивал против мелкого пакостника все его розыгрыши. Возможно, маленького монстра такая наивность лишь забавляла. Или он нашел себе пример для подражания. Сверстник того же ранга и воспитания, что и маска Саргона. Очень удобно, особенно если всегда под рукой, как «друг».

С другой стороны — Камей. Этот мерзкий висельник сначала относился к шисюну пренебрежительно, но лишь из-за возраста. Никаких препон не чинил, предков не оскорблял. Вроде бы. В отличие, опять же, от Сяня. После того нелепого спектакля с элементарными вопросами по устройству мира… Да, парень тогда громко кричал про глухую деревню, родителей-олухов и другую грязь. Не всерьез, конечно, но… Кого из Высших это останавливало⁈

А ведь я мог сказать тоже самое!" — Юлвей вцепился себе в волосы с такой силой, что чуть не вырвал у себя целый клок, — "О Митра, храни меня и дальше в бою от удара в спину. А с демонами я как-нибудь сам разберусь. Впрочем, Сянь умер совершенно естественно…

Да ничего подобного! Даже Кун Фу-цзы