окончательно дала ему по мозгам. В голове крутились только строчки из Пушкина:

"Но с рассудком вновь заспоришь,

Хоть не рад, но дверь отворишь,

Как проказливый Эрот

Постучится у ворот".

Девушка рядом тоже поплыла: участилось дыхание, рефлекторно сжались бедра, краска смущения залила искаженное в борьбе с пряной жаждой обладания лицо.

— Нет… Она… Богиня Аркада… Темная. Ашторет или Нингаль! — Произнесенное вслух имя вызвало резонанс в их аурах. Ба Мяо немного пришла в себя, сладкая хмарь ушла из глаз и в зале ударила аура мощного, не слишком уступающего Ксину практика. И Нингаль обратила на нее свое царственное внимание.

Взгляды двух женщин скрестились друг на друге.

Дочь коменданта не стала тратить время на выяснение причин, бессмысленную борьбу и прочие вещи. Тени непроницаемым коконом окутали ее хрупкую, воздушную фигуру, после чего она рванула к лестнице наверх.

Тщетно.

Резкий, гортанный выкрик обжег нутро попаданца. Отозвался болезненными вибрациями самой его сути, углубил трещину между двумя душами. Что же говорить о самой цели этой духовной атаки?

Покров теней смыло, как чернила растворителем, импульс неизвестной команды с грохотом и сухим треском бросил девушку о землю, вбил ее в плиты зала таинств. Тьма вокруг стала живее, реальнее. Она полностью закрыла весь периметр комнаты, отрезала путь к бегству и стала понемногу сгущаться вокруг фигуры Мяо. Сама девушка со стоном поднялась на ноги, развернулась к Нингаль… И только потом с ужасом заметила на тыльной стороне руки стилизованный знак паука, со жвал которого падает три черных капли.

Саргон издал тяжкий вздох. В воздухе пахло увядшими цветами, мускатным орехом, костром. И острой, пахнущей куркумой кровью. Или пряным вином со специями, отдающим железом.

— Ветер далеких странствий имя этой сестры будет шептать ясноблистательным утром… — Голос Ба Мяо изменился, утратил эмоции, взамен получив напевность… Пока очередной, куда более слабый импульс Ци не заставил ее прервать чтение заклятья.

— Успокойся, мотылек! Любая серьезная техника с гарантией уничтожит все живое вплоть до стен крепости, — Голос Нингаль лучился, как рубин под солнечным светом. Жестокий, обаятельный, равнодушный.

— Тогда я изгоню тебя… — Не сдавалась дочь коменданта. Вот только поток энергии в ее теле оказался слишком сильно нарушен первой атакой Госпожи Проклятий. Собранная Ци растворилась в пространстве бессильным облачком едва покинув ладонь.

—…Техникой, которую ТВОИ предки украли у МЕНЯ⁈ — Злая, слишком злая для всегдашней расчетливости и меланхолии эмоция промелькнула на нереальном, идеальном почти до отторжения лице Богини. А потом Ба Мяо закричала.

— Ах, мой верный ослик, ты превзошел самого себя и мои скромные ожидания… А ведь я так, м-м-м, не хотела тебе верить. Даже приготовила парочку проклятий, — Крик еще звенел в ушах, когда Нингаль шагнула к Саргону, остановилась вплотную к нему. Прядь эфемерных, похожих на газ волос мазнула по щеке, когда она сладострастно прошептала эту фразу ему в ухо.

— Вот только, — Голос поскучнел, — Зачем ты притащил с собой синскую девку? Я планировала остаться с тобой на-е-ди-не, — Она провела указательным пальцем по его губам и понимающе улыбнулась, когда заметила его борьбу с собой и прерванное движение рук. Глаза Нингаль светились неземным, далеким блеском. Так вспыхивает звезда, прежде чем превратиться в черную дыру. Так горят торфяные болота, жарким удушливым летом. Так сияют прожекторы батискафа на предельной глубине перед неизбежной катастрофой.

Фигура Богини сияла от переполняющей ее энергии. Ногти на руках и ногах мерцали темным аметистом, смуглая кожа казалась золотистой от внутреннего света, тени у глаз залегли первородной тьмой, непрогляднее темной материи. Даже ее одежда изменилась с момента первой встречи.

Фривольное восточное одеяние стало еще богаче, золотые украшения на кистях, лодыжках, ушах и пальцах ног обзавелись изумрудными камнями, монисто на груди стало широкой платиновой подвеской в форме трех полумесяцев, открывающей взгляду ключицы и впадинку. Вид Богини из скучающего стала горделивым, овевающие ее потоки Ци настолько усилились, что приобрели псевдоматериальность, отчего волосы и одежда словно колыхались на духовном ветру.

И взгляду онемевшего Саргона открывалось несколько больше, чем в их первую встречу с Покровительницей. Тонкие полоски ткани на груди из-за сияния кожи и дуновений Ци совершенно перестали скрывать идеальную форму двух полушарий. Точно также, как и некая форма лоскутной юбки пару раз намекнула об отсутствии у Богини нижнего белья. Слишком уж светилась кожа, слишком блестели украшения, слишком уж колыхалась одежда на невидимом ветру.

Теперь Ее верный последователь смог краем глаза заметить элегантные розовые ареолы, а также изысканные, инкрустированные малахитовыми полосками кольца в сосках. Вниз, от живота, тянулась тонкая вязь золотой цепочки из проколотого пупка, терялась внутри полосок ткани на бедрах. Ее порочная, низменная красота людских страстей находила все больше выражения во внешнем облике.

По сравнению с сияющей Богиней, Ба Мяо выглядела таинственной и порочной. Почти злодейкой или злодейской ассистенткой. В своем воздушном многослойном одеянии практика, в неброских украшениях, с фарфоровыми чертами лица и фарфоровой же бледностью. Ореол тьмы вокруг стоящей на коленях девушки лишь подчеркивал кукольную красоту девушки. Играл на контрасте.

— Подойди ближе, дитя, — Нингаль вдруг отодвинулась от тяжело дышащего Саргона и повелительно указала пальцем на Ба Мяо. Та, неожиданно, решила послушаться и без особых понуканий и реплик вернулась к алтарю. Странно, но никакой ненависти или ярости в глазах дочери коменданта не отражалось. Скорее уж напряженная работа мысли.

Пара секунд прошли в гнетущем молчании и безмолвных взглядах Богини и аристократки. А затем Ба Мяо улыбнулась краешком рта и произнесла:

— Право на гордость. Взываю! — Клыкастая улыбка Нингаль слегка подувяла.

Глава 2

Пара секунд прошли в гнетущем молчании и безмолвных взглядах Богини и аристократки. А затем Ба Мяо улыбнулась краешком рта и произнесла:

— Право на гордость. Взываю! — Клыкастая улыбка Нингаль слегка подувяла.

— Не торопись, мотылек. Я не собиралась причинять тебе вреда больше, чем уже вышло, — Ровный тон с насмешливым отголоском, — Погребальный арани будет жить лишь до моего ухода из Подлунного мира, — Она указала на символ паука на руке Ба Мяо. Вот только теперь вместо трех капель со жвал падало две.

— Мое неудовольствие, — Грудной, гипнотически приятный голос слышался как направленный микрофон, без единой помехи или паразитных потерь. Настоящая мечта аудиофила, — Стоит очень дорого. Я помню о правах… смертных, милая породистая овечка. Жаль, не моя.

Поэтому у тебя есть еще два права на дерзость. Можешь потратить их на оскорбления, на удар, даже на… — Нингаль завораживающе медленно подошла к ней вплотную, холеные руки обвились вокруг талии, не давая отодвинуться, высокая грудь плавно уперлась в упругие холмы дочери коменданта.

Та пыталась отодвинуться, затем отвернула в сторону свое красное от стыда и скрытых желаний лицо. Аура Госпожи Проклятий влекла ее, как бабочку на огонь, несмотря на весь страх, ярость и отвращение к чужой Богине. Длинный и узкий, почти змеиный язык провел ей по шее, вызвал тихий полузадушенный писк. Руки Нингаль соскользнули ниже, а губы прикусили мочку уха.

—… Даже на такое, — Она властным жестом схватила вялое запястье тяжело дышащей девушки, положила ее ладонь себе на живот, накрыла собственной рукой. Нарочито медленно повела ниже, тонкие пальчики начали скрываться под белыми лоскутами фривольной юбки… Ба Мяо с отчетливой паникой одернула руку, сделала пару шагов назад. Дрожащие колени не удержали ее тело и дочь коменданта осела на пол.

— Непростительно… Мархашская блудница… — Нингаль лишь звонко рассмеялась. Впрочем, смех быстро утих. Она поняла, что не добилась желаемой реакции. Воля Мяо оказалась сильнее наваждение. Но далось это ей нелегко.

Руки обняли себя за плечи, в глазах стояла паника, тело тряслось в ознобе, на щеках выступил нездоровый лихорадочный румянец. Девушка судорожно глотала воздух, дышала быстро и жадно, как будто долго держала дыхание. Жемчужные зубки то и дело терзали нижнюю губу, ноздри трепетали от бушующих страстей, на лебединой шее заполошно дергалась жилка.

— Покровительница Волшебства всегда платит по счетам. Тебе ли не знать, практик, — Вместе с издевкой и провокацией в ее тоне неожиданно поселилось сочувствие. Богиня замолкла, решила дождаться