* * *

Корабль шел так низко над берегом, что видны были наглухо задраенные шпигаты «мокрого трюма» и квадратики спасательной сети от бушприта до крыла. Леташи сновали по вантам, готовя корабль к повороту. Мачты были не такими длинными, как у морских судов, и парусов несли меньше. Но для мальчишки, завороженно глядевшего в небо, этот овальный, похожий на рыбу корабль был чудом соразмерности и красоты.

Конечно, парусов меньше! Ведь сам корабль – огромный парус, он не прячется в воде. Потому и днище плоское, и киль маленький.

Зато какие великолепные крылья!

Когда-то мальчик думал, что корабли медленно и редко, словно орлы, взмахивают деревянными крыльями. Но теперь, в солидном девятилетнем возрасте, он знал, что крылья только выравнивают полет. А если доведется сесть не на воду, а на землю, сложенные крылья станут опорами.

Жаль, крыло закрывает капитанскую галерею, подковой охватывающую нос корабля. А то Дик увидел бы капитана! С галереи капитану видно все впереди, сбоку и внизу. И он кричит в переговорную трубу рулевому: «Лево руля!.. Право руля!..»

А руль-то какой замечательный: большой, похожий на рыбий хвост, – чтобы резче были горизонтальные повороты.

Сейчас ветер не попутный. Кораблю приходится лавировать…

– Лави-и-ировать! – вслух протянул мальчишка красивое слово.

По каким землям побежит тень корабля? Может быть, он перевалит Хэдданские горы, по которым бродят упыри и живые мертвецы? Тогда храни корабль Эссея Легкокрылая, хозяйка ветра, чтоб не довелось ему пройти над ущельем «жадного тумана». Скользнет снизу вверх белесая полоса, оплетет корабль, окутает все живое на нем. И лежать в расселине обломкам рухнувшего на камни судна – вперемешку доски и кости…

Парнишка, стоящий по пояс в море, зябко повел лопатками: то ли представил себе это мрачное зрелище, то ли порыв ветра хлестнул его по мокрой коже.

А может, корабль идет не в Джермию, а в Иллию! Он пойдет на снижение над портом Белле-Флори, а прекрасные сеоры и сеореты будут махать платочками с балконов. Дядя говорит: в Иллии самые красивые на свете женщины… И корабль опустится на мягкие волны Лазурного моря. Вода там такая чистая и теплая, что лескаты в трюмах перестают слушаться погонщиков и плещутся, как детеныши…

А может быть, корабль направится вдоль границ Халфата. И отряд безмолвных всадников на грифонах будет сопровождать его в отдалении, приглядывая, чтобы чужаки не пересекли запретную полосу над горным хребтом, чтобы их нечистая тень не пала на священную землю пророка Халфы…

Мальчик закусил губу.

Нет, это невыносимо! Ему уже девять лет, а он еще ни разу, ни единого разу не видел живого грифона!

А ведь есть еще суровая Виктия с ее бесстрашными воинами и обитающими в скалах чудовищами… гордый Альбин, откуда выходят самые сильные чародеи…

А между Виктией и Альбином, на Спорных Землях… вдруг хоть издали, хоть на горизонте увидит капитан Семибашенный замок… ах, какие восхитительно жуткие истории рассказывают о нем, как нужно, просто необходимо взглянуть на него самому!

А земли за морями – как про них-то не думать? Антарэйди – не единственный материк. О боги, как велик мир, как хочется, до сладкой боли в груди хочется увидеть просторы Славии, где по ковыльным степям бродят табуны коней! И огромные каменные храмы, возведенные на реке Гинди в честь ужасных зверобогов! И леса Таумеклана – леса, чьи ветви сплетаются так плотно, что не пропускают к корням солнечный свет… а по вершинам можно ходить, перешагивая с ветки на ветку, – но это опасно: из листвы может выскочить леопард. Или илв с совиными глазами и втяжными, как у кошки, когтями…

Это просто издевательство: читать о чудесах мира в книгах – и знать, что вокруг тебя городишко Ульдамер. Сегодня, вчера, позавчера, от самого рождения – Ульдамер…

Ну, почему нельзя стать взрослым прямо сегодня? Почему нельзя прямо сейчас отправиться в полет на борту этакого красавца?

Нет! Не просто на борту – на капитанской галерее! И чтобы шпага на боку! И чтоб сапоги, высокие голенища которых пристегиваются к поясу! И чтоб шляпа с пером! А если ее унесет ветер, Дик рассмеется и скажет: «Добрая примета!..»

Мальчишка судорожно вздохнул… и вдруг разом забыл и о своих страданиях, и о чужих землях, и об уходящем вдаль корабле.

Потому что разума его мягко и легко коснулось чужое сознание.

Мальчик поспешно обернулся. Теперь перед его глазами были только волны, такие же плавные и ленивые, как прозвучавший из глубины призыв.

Там, под волнами, дикая тварь оповещала стаю: «Я сыт. Мне хорошо. Здесь безопасно».

Мальчишку охватил азарт рыболова, в руках которого удилище согнулось пополам от рывков. Но он заставил себя успокоиться: спугнуть же можно добычу! И мысленно позвал: «Плыви сюда!»

Тут же спохватился: лескат не понимает человечьего языка!

Вспомнил рассказы старых рыбаков, вспомнил свои прежние, неудачные попытки приманить леската. Старательно представил себе плоскую темную лепешку с лягушачьими лапками – и мысленно потянул ее к себе.

Чужое присутствие в голове стало отчетливее, сытое довольство сменилось недоумением и тревогой. Лескат не понимал, зачем ему надо куда-то плыть.

Но плыл, плыл!..

Выждав немного, мальчик всеми силами души потянул леската вверх, даже ладошками сделал плавное «взмывающее» движение. И радостно увидел бегущую со дна к поверхности цепочку пузырьков.

«Кислород сплевывает!»

Про кислород и водород мальчик, как и подобает будущему небоходу, знал всё. Эти замысловатые слова, выйдя из лабораторий алхимиков, были подхвачены хриплыми глотками леташей – и звучали для мальчугана манящим заклинанием.

И вот меж волн вырос темный пузырь… вот взмыла в воздух раздувшаяся живая лепешка с обвисшими лапками…

Счастливый мальчик подошел к неподвижно висящему над водой лескату (здесь глубина была ему почти по плечи). Рассмотрел как следует – и темную выпуклую спинку, и светлое брюшко, и два отверстия: одно для пищи, второе для воды, которую лескат превращает в водород и кислород.

Вдруг мальчишка вспомнил о главном. Кинулся к берегу, схватил с темного камня кораблик – деревянный, с плоским треугольным днищем, с короткими мачтами и тряпичными парусами. Вернулся к лескату. Животное парило над водой, лениво свесив лапки. Лескат может висеть в воздухе долго, ожидая, пока уплывет спугнувший его хищник.