Шерон Пенман

Львиное сердце. Под стенами Акры

Июнь 1191 г.

Когда показался Тир, люди притихли, впечатленные могучими стенами и взволнованные первой встречей с городом, по улицам которого ходил некогда Господь Иисус. Тир представлял собой практически остров и соединялся с материком только короткой и узкой дамбой. В море глубоко вдавался волнорез, или мол, а мощная цепь, протянутая от высокой башни на восточной его оконечности к башне на суше, преграждала вход в гавань. Ричард с удивлением обнаружил, что при виде древних каменных стен знаменитого библейского города взгляд его затуманился от слез. Более трех лет прошло с тех пор, как он, узнав о падении Иерусалима, принял Крест. За эти годы священный поход не раз казался всего лишь соблазнительным миражом, манящим на горизонте, но недостижимым. Теперь он наконец обрел осязаемую форму.

К стоящему на носу галеры королю подошел Андре и нахмурился при виде натянутой цепи — они ведь загодя направили сюда Балдуина де Бетюна, а также Пьера и Гийома де Пре на маленькой сагитте, чтобы предупредить о прибытии Ричарда.

— Почему горожане не опустили преграду, чтобы впустить нас в гавань?

Этот прагматический вопрос вернул короля к реальности, и он тоже нахмурился. Потом дал знак шкиперу галеры Алану Тренчмеру. Когда корабль подошел на расстояние оклика, Тренчмер потребовал впустить флот английского короля. Ответа не последовало ни с одной из сторожевых башен, хотя галера подошла достаточно близко, чтобы стало видно расположившихся на укреплениях воинов. Тренчмер собирался закричать снова, но тут англичане заметили, как возвращается их сагитта.

Гребцы ловко подвели кораблик к борту галеры. Еще до того, как Балдуин и братья де Пре поднялись на палубу, люди поняли, что есть смысл приготовиться к очень плохим новостям. Ричард не мог припомнить, чтобы видел флегматичного обычно фламандца в таком возбуждении. По бледной коже Балдуина шли алые пятна, голубые глаза сузились до щелок, перебираясь через планшир, он чертыхался сквозь зубы. По-фламандски король не понимал ни слова, но перевода не требовалось.

— Эти сукины дети отказываются впустить нас в гавань!

На миг повисла изумленная тишина, сменившаяся криками ярости. Ричард опешил.

— Конрад смеет утверждать, что меня не рады видеть в Тире?

— Его здесь нет, он под Акрой, принимает участие в осаде. Но его люди говорят, что Конрад дал однозначный приказ не впускать английского короля в город. К их чести, они испытывают стыд, отвергая принявших Крест. — Балдуин скривился как от кислого. — Отец Конрада определенно умер, потому как его люди называли Конрада «маркизом». А еще он заявил официальные притязания на корону, потому как его величали еще и «избранным королем иерусалимским».

Рыцарь дополнил последнее предложение тем, что повернулся и сплюнул за борт.

Андре посмотрел на соседнюю галеру, над которой развевались желтые кресты Утремера.

— Ги это не понравится, — рассудительно заметил он.

Ричарда происходящее тоже в восторг не привело. Король вскинул руку, приказывая подданным прекратить возмущаться, и отдал Алану Тренчмеру короткое распоряжение встать на якорь с подветра от волнолома. Потом посмотрел на Тир, выглядевший обманчиво спокойным в золотых сумерках, и раздраженно мотнул головой.

— Что скажешь, когда наш враг, неверный Саладин, оказывается человеком более честным, чем наш христианский союзник? — язвительно спросил он.

На следующее утро флот отправился на юг. Двадцать пять галер держались в виду берега. Ричард пригласил Ги и Жоффруа де Лузиньянов прибыть к нему на «Морской клинок», так как хотел обсудить осаду с людьми, участвовавшими в ней с самого начала. По иронии судьбы, нападение на Акру стало последствием отказа, подобного пережитому накануне Ричардом. После поражения под Хаттином Ги пробыл в плену у Салах ад-Дина больше года. Поклявшись не поднимать больше оружия против султана, Ги был освобожден, после чего нашел епископа, готового освободить его от клятвы, и направился в единственный остающийся в руках у христиан город — Тир. Однако спаситель оного, Конрад, не собирался передавать его в руки тому, кого винил в разгроме под Хаттином, и отказал Ги во въезде в город. В отчаянии тот с небольшим отрядом взялся осаждать Акру, и вскоре осада стала центральным пунктом сопротивления Салах ад-Дину — даже Конрад под давлением общественного мнения вынужден был присоединиться к ней. Минуло два года, сарацинский гарнизон держался из последних сил, и главным опасением Ричарда было то, что Акра успеет пасть до его прибытия.

Укрывшись от палящего солнца в шатре, Ричард, Лузиньяны и некоторые из рыцарей изучали карту Акры. Подобно Тиру, она была прибрежным городом. С запада и с юга ее защищало море, с севера и востока — мощные стены с многочисленными башнями, а также глубокий ров. Острием кинжала Жоффруа чертил на пергаменте диспозицию сил осаждающих.

— Гуляя по лагерю, услышишь почти все языки христианского мира, потому как там собрались генуэзцы, пизанцы, англичане, французы, фламандцы, датчане, фризы, армяне, немцы и венгры. Твой племянник Генрих Шампанский принял командование по своему прибытию прошлым летом.

Лицо Жоффруа не выражало ничего, словно за последней фразой не стоял намек, что именно неверие войска в его брата послужило причиной замены коронованного государя на молодого, двадцатичетырехлетнего графа.

— Вот тут, на холмах позади нас, располагается армия Саладина. — Кинжал Жоффруа снова уткнулся в карту. — Всякий раз во время приступа к стенам войско султана старается отвлечь нас, устроив нападение на лагерь. Прорваться через наши рвы и укрепления сарацинам ни разу не удалось, но этой зимой нам пришлось худо, когда штормы заперли корабли в портах и провизия подошла к концу. Смею предположить, государь, ты наслышан об этом.

Ричард кивнул, и Жоффруа вернулся к карте.

— По прибытии французский король сосредоточил свои осадные машины напротив Проклятой башни в северо-восточном углу города. — Предвосхищая вопросы, Лузиньян усмехнулся. — Считается, что именно в ней были отчеканены тридцать серебряников, уплаченные Иуде. С учетом требюше[1], которые ты доставил, милорд король, мы превратим стены крепости в пыль еще до Иванова дня.

— С Божьей помощью, — согласился Ричард.

Когда он добавил, что часть его требюше оснащена противовесами, а потому имеет большую мощность по сравнению с теми, что работают за счет натяжения канатов, у них с Жоффруа разгорелась дискуссия о различных технических деталях, показавшаяся Ги смертельно скучной. Поэтому его обрадовало появление одного из рыцарей Ричарда.

— В чем дело, Морган?

— Монсеньор,