Звякнул колокольчик, над дверью что-то щелкнуло, и она со скрипом открылась. В лавку вошел высокий мужчина в стоптанных сапогах, пыльной кожаной куртке и широкополой шляпе.

– Марк! – крикнул он куда-то в полумрак помещения. – Ты тут?

– Смотря кто спрашивает.

Мужчина подвинулся, придерживая дверь.

– Заносите!

В помещение вплыло что-то большое, прямоугольное, замотанное в ткань. Носильщики облегченно выдохнули, прислонив предмет к стене.

– Что ты там припер? – Откуда-то из подсобного помещения, из-за прилавка вышел сухой старик в жилетке и очках на веревочке.

– Марк, это просто бомба! – радостно воскликнул мужчина, расплачиваясь с грузчиками.

– Тогда неси ее отсюда подальше, Генри, – проворчал старик.

– Тебе понравится, смотри! – Пара ловких движений – и ткань свалилась на пол, подняв кучу пыли.

– Вот это да, настоящее зеркало, – равнодушно заметил Марк.

– Не совсем, даже совсем не! Посмотрись в него.

Старик встал перед огромным зеркалом в тяжелой медной оправе, украшенной какими-то корчащимися рожами. В отражении седой, сухой старик. Довольно вредный, кажется.

– Где ты это взял? Я к тому, что отнеси обратно.

– Ты с ума сошел?! Ты хоть понял, что это?! – возмутился Генри.

– Да, паршивое зеркало. – Старик двинулся обратно к подсобке.

– Это не просто зеркало! Оно отражает тебя таким, каким тебя видят окружающие! Понимаешь?! – Генри сиял.

– Говорю же, паршивое, с обычного толку больше. Но допустим, я его возьму, сколько ты за него хочешь?

– Пять тысяч.

– Наличкой и мелкими купюрами?

– Почему? – удивился Генри.

– Потому, что пять тысяч долларов у меня может требовать только тот, кто похитил у меня сына и угрожает прислать его по кусочкам!

– У тебя нет сына!

– Именно. Значит, никто не может требовать у меня пять тысяч. Даю пятьсот баксов. – Марк звякнул старым кассовым аппаратом. Внимательно посмотрел внутрь.

– Ты вообще понимаешь, с каким трудом я его доставал? Там была лава, ловушки, проклятье какое-нибудь, в конце-то концов, – возмутился Генри.

– Пятьсот двадцать, – закончил подсчет денег Марк.

– Да брось, это невероятный артефакт древности!

– Барахло. Его никто никогда не купит.

– Давай так: если оно будет интересовать покупателей, заплатишь вдвое больше! – предложил Генри.

– В противном случае – заберу бесплатно.

– Ладно.

– Ну давай посмотрим. – Марк сел за стойку и достал газету.

– У тебя газета шестидесятилетней давности, – заметил Генри.

– Серьезно?! – делано удивился Марк, – А я и не знал!

Через час звякнул колокольчик, над дверью громко щелкнула небольшая табличка, на ней появилась надпись «Нью-Йорк». В лавку вошел толстый бойскаут с огромным мороженым. Генри приветливо улыбнулся, Марк покосился из-за газеты.

Покупатель стал неторопливо осматривать стеллажи со всякой всячиной. Наконец его взгляд упал на зеркало. Глаза мальчика расширились, он выронил мороженое и почему-то схватился за нос. Ошалело ощупал его и кинулся прочь.

– Это ребенок, не считается! – подал голос огорченный Генри после того, как захлопнулась дверь.

– Швабра в подсобке, – ответил Марк невпопад.

Через час снова звякнул колокольчик, на табличке появилась надпись «Ватикан». В помещение вошел священник. Генри приветливо улыбнулся, Марк оторвался от газеты, хмыкнул и стал наблюдать.

Священник походил между стеллажей, покрутил в руках фигурку жабы и встал перед зеркалом. Вдруг замер, лицо побледнело. Затем он отшатнулся, едва не наткнувшись на резной столик, перекрестился, стал бормотать что-то и рванул прочь из лавки.

– Ну этот-то что мог там увидеть? – разочарованно спросил Генри.

– Это католический священник, – заметил Марк, возвращаясь к газете.

– И что?

– Не бери в голову. Будем продолжать эксперимент?

– Нет, – удрученно признал поражение Генри.

– На двадцатку, за труды.

Мужчина молча взял мятую купюру. Покрутил в руках.

– А тебе-то оно зачем?

– В других зеркалах я, к сожалению, не отражаюсь. – Марк отложил газету.

Высокая женщина в сером пальто и больших солнцезащитных очках стояла напротив потертой двери и, судя по всему, принимала какое-то важное решение. Она сделала шаг вперед, потом назад, посмотрела на вывеску. Большие выцветшие буквы гласили: Марк и Валентайн. Чуть ниже едва угадывалась надпись: Антикварный магазин.

Наконец она решительно потянула дверь на себя. Звякнул колокольчик, что-то щелкнуло. Внутри царила полутьма, пахло пылью и каким-то моющим средством. За прилавком спиной к ней сидел сухой старик в очках.

– Эзра, мне не нравится эта твоя химия. Чем была плоха старая добрая хлорка?

– Хлорка – вредная! А это с ионами серебра.

– С чем? – недоверчиво переспросил старик.

– С ионами серебра! – донесся голос из-за стеллажей.

– Это даже звучит как полная чушь! В следующий раз пользуйся хлоркой!

Старик фыркнул, чихнул и повернулся. Видимо, стул его вращался. Женщина ожидала приветствия или дежурной улыбки, но старик лишь скользнул по ней взглядом, поправил очки и стал чем-то щелкать за прилавком.

«Счеты, – подумала женщина. – Такой звук издают только они. Неужели ими кто-то еще пользуется?»

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. – Старик даже не посмотрел на нее.

– Мне сказали, что вы продаете… особенные вещи.

– Вас обманули, – все так же глядя куда-то вниз, ответил старик.

– Мне надо, чтобы меня полюбил один человек! – вдруг скороговоркой выпалила женщина.

Старик наконец отвлекся от своих подсчетов, глянул за спину посетительнице, куда-то выше двери, потом пристально посмотрел ей в глаза. Его взгляд будто бы проникал сквозь солнцезащитные очки. Потом он стал что-то искать у себя за прилавком, а затем и вовсе нырнул под него. Наконец появился и протянул ей визитку.

Женщина взяла ее и заметила, что взгляд старика на секунду задержался на ее обручальном кольце. Посетительница сжала губы и посмотрела на визитку. Ну да, телефон психотерапевта. Она отложила бумажку в сторону.