Часть первая Калитка в сказку

Кое-что в этой жизни Артем действительно умел. Он неплохо играл в шашки и поддавки, многое знал о преферансе и шахматах, а уж по части игры в «волчок», в котором требовалось по узенькому ободку ведущей спирали загнать в лунку три стальных шарика, ему не было равных. Тем не менее, высоты он боялся панически. И потому никогда не забирался на деревья слишком высоко. Самое обидное, что ребята к этому давно привыкли. Пожалуй, только Вовчик Толстый сидел на излюбленной березе ниже Артема, хотя ниже было просто некуда. Хотя бы потому, что ниже простиралась земля.

Вот и сейчас, сбежав с сон-часа из детского лагеря, они сидели на своей главной штабной березе. Наиболее отважные вроде Димки и Егора расположились на самом верху, другие вроде Пашки с Артемом разместились пониже. Береза была огромной — чуть ли не с пятиэтажный дом, и места хватало всем. Больше всего ребятам нравилось, что дерево росло под небольшим углом, что позволяло легко карабкаться и удобно устраиваться на ветках. При этом у каждого имелось свое законное место. Если Егор, атаман ватаги, восседал на толстенной, согнутой крючком ветке, то Пашка, главный балагур отряда, умудрился устроить себе что-то вроде кресла, сидя на одной ветке и спиной опираясь о другую. Кое-кто растянул на дереве страховочные веревки. Находились и такие, что при помощи досок складывали между веток подобие гнезд. В любом случае, если бы все эти конструкции однажды увидели их вожатые, можно было не сомневаться, что взрослых попросту хватил бы удар. По счастью, «штабная береза» стояла в стороне от главной тропы, и разглядеть затаившихся в листве ребятишек представлялось делом непростым. Немудрено, что именно здесь они скрывались от своих недругов и здесь же любили проводить долгие часы, обсуждая последние лагерные события, готовясь к очередным подвигам. Вокруг щебетали пичуги, шелестела листва, ребятишкам было хорошо и уютно.

— Индейцы — народ особый, — тихо вещал Егор. — Могут выдерживать самые страшные пытки и не боятся укуса змей.

— Это как же? — не поверил Пашка. — Быть такого не может!

— А вот и может, — Егор снисходительно хмыкнул. — Если хотите знать, то со своих детей они сразу после рождения заживо снимают кожу и посыпают солью.

— И съедают? — ахнул Вовчик Толстый.

— Думай, что говоришь! Это же их дети!

— Тогда зачем посыпать солью?

— Затем, что из-за соли новая кожа у младенца нарастает такая толстенная, что ни огнем, ни зубами ее уже не возьмешь.

— А если стрелой? — поинтересовался Артем.

— Тоже не пробьет. Они ведь тренировки специальные проводят — по скалам лазят, в ледяной воде купаются, в одиночку на гризли ходят.

— Грызли? — не понял малорослый Митек. — Кого они грызли?

— Не грызли, а гризли. Это у них медведи такие. Грызут все подряд, потому их так и называют.

— Все равно, — не сдавался Митек. — Надо было медведями назвать. При чем тут какие-то гризли?

— При том, что это самые огромные медведи на планете! — рассердился Егор. — Когти у них — как мой кинжал, а зубы — почти с карандаш!

— Как же тогда индейцы их побеждают?

— Вот так и побеждают — один на один, без всякого оружия, — Егор свесился с ветки и жутко округлил глаза. — Понятно, что после таких схваток половина людей умирает, зато оставшиеся в живых вырастают настоящими бойцами.

— Точно, — поддакнул верхолаз Димка. — Бледнолицые могут и пытать их, и скальпы снимать, а они все равно терпят и молчат.

— Конечно! — хмыкнул Пашка. — Что им какой-то скальп, если в детстве с них кожу целиком сдирали.

— Привычка, — вздохнул Вовчик Толстый и боязливо поглядел на близкую землю. — Вожатый Мишаня говорил, что мы тоже привыкнем держать подушки на вытянутых руках. А под конец смены даже научимся стоять по двадцать и тридцать минут.

— Гад твой Мишаня! — обозлился Егор. — Самый настоящий бледнолицый! Его бы самого в коридор с подушкой выставить!

— А еще лучше — скальп снять!

— С такого не снимешь. Он нас всех одной левой…

— А интересно, — жуя травинку, поинтересовался Димка, — куда потом бледнолицые скальпы прячут?

— Ну, ты даешь! — хмыкнул Пашка. — Парики на женщинах видел? Вот они и есть — эти самые скальпы.

— Наша училка по математике такой носила, — вспомнил Димка. — Мы раз видели, как она перед зеркалом его поправляла. Только он рыжий был. И кучерявый.

— В кино индейцы не рыжие. Они все, как Чингачгук, — черные и вот с такущими волосами, — конопатый Митек руками изобразил, какие волосы носили собратья Чингачгука. — Я все фильмы про него смотрел, кучерявых там не было.

— Еще бы! — Егор умело циркнул сквозь зубы, задумчиво проследил за плевком. — Эти скальпы, к твоему сведению, бледнолицые сдавали на специальные фабрики, где волосы отмывали от крови, красили и завивали. А потом, понятно, паковали в коробки и отправляли в магазины.

— Во, твари! — Вовчик Толстый возмущенно болтнул пухлой ножкой и тут же в панике ухватился руками за ствол. Скрывая испуг, немедленно пискнул: — Я бы такой парик за сто рублей не надел!

— А я и за тысячу, — обскакал его Артем.

— А я хоть даже за миллион!.. — фальцетом выкрикнул Митек.

— Чего, чего? — Егор недоверчиво прищурился. — За миллион и не надел бы?

— За миллион! — отважно подтвердил Митек.

— Ну… Это, может, и зря… За миллион-то можно потерпеть. А чего? Надел и снял, — что такого? Зато потом, знаешь, сколько всего можно купить!

— Шоколада, наверное, килограммов сто или двести, — вздохнул Вовчик Толстый.

— Шоколада! — Егор фыркнул. — Двадцать настоящих вин… винчестеров можно купить! И патронов — целый ящик. А потом с этими винчестерами — да на бледнолицых.

— Бледнолицых с индейцами уже нет.

— Почему же нет, — Егор нахмурился. Перспектива полного исчезновения враждующих партий ребячьего атамана явно не устраивала. — Есть еще, наверное… В каких-нибудь диких-предиких джунглях.

— Ну, ты даешь! Может, скажешь, и Полоз есть? Про которого Артемон рассказывал?

— Про Полоза не знаю… Это ж такая змеюка — не меньше Годзиллы! Если б такая где и жила, давно бы поймали.