* * *

Именно такой обителью стал декабрьский Кельн.

Снежинки падали на землю, слегка кружась, морозный ветер щекотал кожу. Дорожки, по которым все добирались до центра площади, укрывал белый искрящийся ковер. Многие этому радовались, в особенности дети. Их звонкие голоса раздавались из разных уголков ярмарки, а заливистый смех становился все громче и громче.

Крики продавцов, зазывавших людей к себе, доносились из нарядно украшенных павильонов: их деревянные крыши оплетала мишура, отливавшая красивым золотистым цветом, а выступавшие треугольные красные навесы обрамляли искусственные еловые ветки. Повсюду звучали рождественские песни, окутывая гостей ярмарки.

Кельн завораживал. В Рождество здесь не было привычных ссор в толпе и царило неподдельное добро. Ярмарка стала для многих поводом отвлечься от суеты и на миг оказаться в сказке.

Так в этой сказке оказалась и Ева.

Она неслась по переулкам, ее длинные светло-русые волосы развевались на ветру, а яркая улыбка озаряла миловидное лицо. Ева бежала, вдыхая морозный воздух, на ходу наклонилась и ладонью подцепила горсть снега.

– Получай! – выкрикнула она и кинула снежок в Кима, который стоял впереди.

– Ева! – Он звонко рассмеялся и начал вытирать лицо рукавом. – Ты же понимаешь, что теперь тебе не жить? – Ким, недолго думая, слепил снежок и кинул в нее.

Ева ловко увернулась, и снежный шар прилетел в человека с улыбкой Чеширского кота, только что вышедшего из-за угла.

– Да что вы за дураки-то такие! – Улыбка медленно сползла с его лица. Он, изогнув бровь, смерил друзей недовольным взглядом.

Ева с Кимом переглянулись и разразились смехом, наблюдая, как Богдан сдувал снег с глазированного пряника в форме сердца: он несколькими минутами ранее успел урвать эту сладость, но ее уже подпортили.

– Мы обязательно доживем до момента, когда Бодя перестанет искать еду где только можно, но точно не сегодня! – Ким подошел к Богдану и, нагло отломив кусочек пряника, сразу закинул его в рот.

– Я вообще-то в очереди за ним стоял! И явно не для того, чтобы ты его вот так просто сожрал.

– Ага. – Ким выхватил у него остаток пряника и рванул в сторону елки.

– Ах, ты!

Бодя пустился за ним, а Ева, качая головой, присела на светящуюся от гирлянд лавочку напротив Кельнского кафедрального собора. Ева нежно посмотрела на друзей: те дурачились как малые дети, кидая друг друга в сугробы. Затем отвела взгляд и, оценивая масштабы готической постройки, обомлела от восхищения. В ней каждая деталь казалась идеальной: и шпили, устремленные к небесам, и окна в готическом стиле, и контрфорсы, переходившие в арочный свод. Ева с каждой секундой очаровывалась все больше. Любуясь бронзовыми воротами, она на миг представила, какая красота может скрываться внутри, раз даже от вида снаружи перехватывало дыхание. Еву внезапно охватила гордость: она была счастлива взять и приехать в Кельн, невзирая на множество дел в Сингапуре. Пробыв на ярмарке несколько часов, Ева осознала, что эта поездка – одно из лучших решений в жизни.

За несколько месяцев до праздника с шумом пролетела новость, что в Кельне состоится масштабная рождественская ярмарка. Люди со всех стран мира съехались, желая окунуться в праздничную атмосферу.

Ева полезла в карман куртки за телефоном, чтобы проверить время. Однако пальцы нащупали буклет с программой на несколько дней. Там говорилось о выступлении чемпионской хоккейной команды «Молнии» и о концерте известных артистов Арии и Арона, о представлении циркачей и о мастер-классах по изготовлению елочных игрушек и плетению рождественских венков, о детских мероприятиях и квестах. На протяжении недели с утра и до самой ночи ярмарка погружала тысячи гостей в свой мир, наполненный музыкой и горячим глинтвейном, жареными колбасками и каштанами, трдельниками и кофе.

Ева вдыхала приятные ароматы и наслаждалась уединением. Она даже не заметила, как к ней подбежал эльф – высокий, с чудными вытянутыми ушами и мультяшными глазами. Его костюм блестел и переливался перламутром. Эльф будто выпал из экрана телевизора: он так выделялся из толпы, что прохожие смеялись, глядя на него, и хотели с ним сфотографироваться.

Эльф попытался сказать Еве что-то, но говорил на немецком так быстро, что она ничего не поняла, даже если бы знала этот язык. И только когда он перешел на английский, Ева смогла распознать слова.

– Милая девушка, я отдаю вам свое сердце и пряник. – В руках у эльфа виднелась сладость, очень похожая на ту, которую купил Бодя.

Ева немного растерялась и смущенно посмотрела на эльфа. Собравшись с мыслями, она наконец ответила:

– Спасибо огромное! – Глаза Евы заискрились от радости. – Счастливого Рождества!

Эльф грациозно поклонился и вприпрыжку побежал дальше раздавать подарки. В этот момент на лавочку плюхнулся запыхавшийся Богдан.

– По тебе, Ева, я скучал! А по этому оболтусу… – Он мило сморщил нос и, не меняя положения, пнул снег в Кима, который уже успел подойти. – Это же надо, отбирать у меня самое важное!

– Бодя, я раздобыла тебе пряник! – Ева вложила ему в руки подарок эльфа.

– Да ладно?! – Он рассмеялся и крепко обнял ее. – Спасибо, чудо! – Бодя начал распаковывать пряник, бросая хитрый взгляд на улыбающегося Кима. – Даже не смотри в мою сторону! И вообще, пойду-ка я снова в очередь, только уже за глинтвейном. Ева, тебе тоже возьму.