Валерий Шарапов

Тревожная весна 45-го

Пролог

Центральный фронт; Курская стратегическая оборонительная операция; восточный пригород Рыльска

7 июля 1943 года.

— Куда же она запропастилась? Точно ведь шли по маршруту. — Иван Старцев всматривался в непроглядную июльскую ночь. — По моим расчетам, мы должны были выйти на нее пятнадцать минут назад.

— По моим тоже. Надо глянуть на карту. Ну-ка организуй «блиндажик», — прошептал Александр Васильков и, присев на корточки, нагнулся.

Заместитель взмахнул полой плащ-палатки и, нырнув под нее, оказался вместе с командиром над освещенной фонариком картой…

Шестеро разведчиков во главе с капитаном Васильковым двигались по занятой противником территории к линии фронта. Короткое задание, длившееся чуть более суток, было крайне важным для удержания самого западного рубежа обороны в районе города Рыльск. Задание группа Василькова выполнила, не понеся потерь, и теперь спешила возвратиться с донесением в штаб дивизии. Все в этой вылазке складывалось удачно. Все, кроме одной детали: разведчики никак не могли выйти на последний контрольный ориентир — одиноко стоящую высокую березу.

— Ничего не понимаю, — елозил командир пальцем по карте, — мы же прошли берегом речки и повернули вправо у камышовых зарослей.

Старцев подтвердил:

— Ну да — просочились аккурат меж Рыльском и Слободкой, нашли заросли.

— А где же тогда береза?

— Может, не те камыши или рано свернули?

Васильков вздохнул.

— Ладно… чего теперь гадать? Надо вернуться к руслу.

— Согласен. Иначе рискуем напороться на позиции немцев.

— Или навсегда остаться на минном поле, — Командир погасил фонарик, откинул плащ-палатку и резко поднялся.

Негромко объяснив подчиненным задачу, он первым направился обратно к овражку…

* * *

Незаметный проход через минное поле разведчики капитана Василькова проделали до начала операции. Несколько ночей подряд, по двое, по трое они осторожно перелезали через бруствер первой линии окопов, ползком преодолевали триста метров нейтральной полосы и, оказавшись у цели, начинали искать установленные фрицами противопехотные «сюрпризы». Найденные мины бойцы обезвреживали, обозначая на специальном плане местонахождение каждой из них. Отображался на плане и свободный коридор с малоприметными метками на местности. К этому спасительному коридору Васильков и вел свою группу.

— Курочкин, Сидоренко! — позвал он, когда разведчики вернулись к неширокой речушке и отыскали на мелководье камышовые заросли. — Подымитесь и гляньте по сторонам.

Два разведчика бесшумно скользнули вверх и исчезли там, где темный грунт сливался с черневшим небом.

— Мы на месте. Уверен на сто процентов. — Старцев перехватил поудобнее автомат.

— Да я и сам понимаю, — кивнул на камыши Васильков. — Рано мы тогда свернули.

— Согласен. Совсем немного не дошли…

Послышался шорох и звук осыпающегося грунта. Сверху скатился Курочкин.

— Чисто, командир. Ни души, — доложил он.

— А где Сидоренко?

— Наверху остался — присматривает за нейтральной полосой.

— Пошли.

Бойцы выбрались по скользкому глинистому грунту наверх и поползли на восток…

* * *

Город Рыльск был полностью занят немецкими войсками. Позиции наших соединений располагались в двух километрах — через реку Сейм. Однако севернее города река крутой петлей уходила на восток, и линия соприкосновения войск проходила по обширной равнине, местами разбавленной перелесками.

Летом 1943 года германское командование намеревалось провести в этих краях крупную стратегическую операцию. Два молниеносных удара — один с севера от города Орел, другой с юга от Белгорода — должны были сойтись у Курска. Начиная с мая месяца гитлеровцы активно готовились к наступлению. Тем не менее, по какой-то необъяснимой причине в районе Слободки плотность гитлеровских войск оставалась небольшой. Дабы оградить себя от риска прорыва советских частей, немцы заминировали несколько гектаров степного безлесного участка и установили метрах в пятистах от переднего края десяток прожекторов. Работая несколько ночей подряд, разведчики Василькова сумели проделать в этом минном поле незаметный узкий коридор. В этот коридор они и хотели попасть, возвращаясь из рейда.

— Вошли точно, командир, — обернувшись, прошептал Курочкин.

— Понял. Давай, аккуратнее там, — ответил тот. — И не торопись — время еще есть.

— Добре. Постараюсь…

Времени до рассвета и впрямь оставалось с запасом, хоть и помыкались лишних полчаса по правую руку от мелководной речки. Теперь душа пела: двигались в правильном направлении. Со второй попытки разведчики покинули русло в нужном месте и вышли на главный ориентир — одинокую высокую березу. От нее чуток подвернули к югу и спустя несколько минут оказались у входа в коридор.

Курочкин медленно полз к первой линии советских окопов, на ощупь определял воткнутые в грунт короткие веточки ивы. Он сам размещал эти метки по границам прохода, когда разведчики обезвреживали мины; ему же Васильков доверил и отыскивать их в кромешной тьме.

За Курочкиным следовал командир, далее — все остальные. Замыкал, как всегда, Иван Старцев. Эта работа, требующая особого внимания и хорошего слуха, приходилась ему в самую пору. Прополз пять-шесть метров, остановился, оглянулся, прислушался… И так до наших позиций, покуда предпоследний не нырнет в объятия встречающих товарищей.

Рядом с группой бесшумно скользнул луч прожектора. Вжавшись в землю, разведчики замерли…

* * *

В освещении минных заграждений немчура нарочно отступила от правил и не придерживалась порядка или графика. Порой по изрытой воронками поверхности лениво шарила парочка прожекторов, после чего надолго повисала пауза, и огромное поле тонуло во мраке. Затем вдруг разом вспыхивали десятки источников света, и пространство между советскими и немецкими позициями озарялось ярчайшим светом. В такие минуты советским бойцам казалось, что на нейтральной полосе не скроется и полевая мышь.

Но не это было головной болью Василькова. Изредка помимо прожекторов просыпались «мясорубки», или «пилы Гитлера», как наши солдаты называли немецкие единые пулеметы MG‑42. Лучи скользили по полю под острым углом, заметить на нем распластавшихся и накрывшихся плащ-палатками можно было не всегда. И тогда пулеметчики лупили наудачу. Однажды, когда бойцы Василькова прокладывали проход в минном поле, удача едва не улыбнулась одному из немецких стрелков — плотная очередь легла между Курочкиным и Старцевым.

Сегодняшней ночью одновременно загоралось два-три прожектора. Пулеметы, пока разведчики преодолели половину дистанции, оживали дважды, но оба раза пули свистели вдалеке.

И вот, когда до нейтральной полосы оставалось не более сотни метров, длинная пулеметная очередь впилась в землю рядом с бойцами.

Один из них вскрикнул.

* * *

— Сидоренко! — узнал по голосу командир. — Зацепило?

Внятного ответа не последовало. Лишь по интенсивной возне и приглушенному мычанию Васильков догадался, что товарищ ранен.

Ближе всех к Сидоренко оказался Старцев.

— Петро, куда тебя? — подполз он