Андрей Борщёв

Плюс бесконечность

Dum spiro, spero.

Пока дышу — надеюсь.

«Скорбные элегии» Публий Овидий Назон (43 до н. э. - 18 н. э.)

Cogito, ergo sum

Я мыслю, следовательно, я существую

Рене Декарт

«…не имеет значение, воспользуется ли гражданин цифровым продолжением жизни или нет, это его личное право, однако никто не имеет права изначально лишить его этой возможности…»

Конституция России ст. 12 В ред. 2180 г.

Пролог

«Вояджер» — космический аппарат, запущенный в 77-м году двадцатого века стал мировым достоянием и включен в туристические маршруты, начиная с 2153 года, несмотря на то, что до сих пор продолжает свое путешествие в уже изученные глубины космоса.

Со времени первого полета человека в космос прошло уже более трех столетий. Люди остались людьми, и жизнь в её общем понятии сохранилась от начала — рождения, и до конца — смерти, однако изменилось все остальное. Сама суть — её течение перевернулось. Технократическая реальность принесла новые понятия конца и начала, теперь многие не рождались, потому что не умирали. Технологии сохранения сознания не были доступны всем, но возможность его оцифровки и помещения на соответствующий физический носитель, в глобальную сеть или иное тело теперь имела место быть. Философия вечной жизни разрывала привычные грани, душа переставала быть душой, теперь в примитиве она была уникальным набором нулей и единиц… включающим всю сознательную жизнь индивидуума в его физическом воплощении: поступки, впечатления, воспоминания, мотивацию, привычки, моральные устои. Возможность сохранения сознания была установлена на государственном уровне и прописана в конституциях каждой из стран Земли. Это стало реальным, а скорее побочным явлением более раннего изобретения — органических чипов гиперпамяти, которые теперь в обязательном порядке устанавливались всем новорожденным и впитывали в себя всё, чем жил человек, а после его кончины делали его бессмертным, воплощая сознание в цифровом мире. Общественная идеология имела много различных направлений, которые все вращались вокруг одной оси — кибербессмертия. Были и активные сторонники, которые пошли по обычному пути, основав новые ветви религии — «Второе рождение», «Перерождение», были и противники, удаляющие чипы, бунтующие, религиозные фанатики старого толка. Основная масса населения Земли просто жила и многие уже не так боялись смерти как их предки.

ЧАСТЬ I

1

Утро двадцатого апреля 2321 года в мегаполисе Москва началось как обычно. Черные облака медленно отошли, и за бледно-розовой дымкой показался диск негаснущего солнца. Город уже давно не спал. Точнее он не спал никогда.

Мусоросборщики по очереди заезжали в перерабатывающий завод, где опустошали свои контейнеры. Они как большие навозные жуки длинной очередью закатывали в свое гнездо всевозможные отходы города. Оставив машины в ангаре, водители расходились по домам. Все кроме 317 экипажа. Среди собранного ими мусора — детектор обнаружил биологические останки мужчины и женщины…

2

Поврежденный спасательный бот медленно менял траекторию полёта. На опаленном корпусе едва читалась надпись «Грозный», свидетельствующая о принадлежности к погибшему крейсеру. Дрейф заканчивался, бот вошёл в гравитационное поле голубой звезды. Расстояние между объектами постепенно сокращалось, а скорость сближения увеличивалась. Бортовой компьютер ожил, начался расчет ситуации. Спустя минуту искусственный интеллект пришёл к выводу, что позиция критическая, в связи с чем было принято единственное для «железяки» правильное решение — пробудить человека и переложить ответственность решений на него. Легкие импульсы, температура тела повысилась, нормализовалось давление, человек сделал глубокий вдох и открыл глаза…

На дисплее статистика, которая дает ответ на первый вопрос пробудившегося — до критической точки сближения менее 45 минут. Вынужденной необходимостью является — нарушить радиомолчание и запросить по всем каналам помощь.

Пальцы забегали по панели приборов, через мгновение эфир на разных частотах нес сигнал бедствия в тишину бесконечности. Надеяться было лишней радостью, молодой десантник реально оценил обстановку: крайний космос, один спасся, времени нет, шансов тоже. Позавчера исполнилось 23 года, это было уже во сне. Бот несло к звезде, её величие отражалось синим огнём на обгоревшей обшивке. Он вздохнул, вспоминая погибших товарищей. Стало ясно, что пришёл и его черед…

Воспоминания — всё, что осталось у спасшегося десантника, они как ускоренная кинохроника пролетали в голове. Он был землянином, родителей не помнит, воспитывался в детском доме. Школа, учеба в академии, отчислен за драку со старшекурсниками, они были не правы, но поскольку их было трое, а он один, да еще остался стоять на ногах, когда нападавшие с переломами были доставлены в госпиталь, его отчислили. Дальше срочная служба в пехоте — учебка, распределен в 3-й эшелон Ставровского десанта под командованием легендарного полковника Ставро. Он всегда мечтал о космосе, но получилось пробиться только в десант. Затем несколько боевых высадок в разных точках галактики, где силы земной периферии устанавливали свои законные права. И последний бой, а точнее попытка высадиться на 3-ю планету Сиу, где при отстыковке от транспортного корабля десантные капсулы были расстреляны неизвестными истребителями. Всё что удалось сделать это катапультироваться в челноке и, маневрируя выйти из-под обстрела. Он точно уже не помнит, как ему это удалось, но на его глазах часть флота сил периферии была уничтожена, а другая часть отступила.

Сжав руками подлокотники до боли в костяшках терпящий бедствие мысленно взывал к единому информационному полю с последней надеждой на спасение. Он знал, что Бог или Боги в которых верят практически все мыслящие формы жизни в галактике, независимо от уровня развитости находятся в едином информационном поле, поэтому он истово кричал моля о спасении, не зная конкретно к кому обратиться.

На приборной доске предательски спокойная система вывода данных отсчитывала в обратном порядке время до столкновения.

— Я мог умереть уже несколько десятков раз — подумал десантник — Я мог умереть в бою, на учениях, мог стать героем, мог числиться в пропавших без вести, но это не поменяло ровным счетом бы ничего, я ушел бы туда, откуда не возвращаются и обо мне забыли, разве что какая-нибудь строчка в отчете говорила о том, что боевые потери составили n-ую часть личного состава и моя жизнь была вписана в эти сухие строки. Все.

— Уже хоронишь себя? — услышал в своей голове младший сержант. Это как будто говорил он сам себе,