Когда мне было девять лет, отец взял меня с собой на мыс Канаверал, чтобы посмотреть на запуск «Вояджера-1». Папа был инженером в НАСА, и это обеспечило мне, маленькой любительнице космоса, место в первом ряду на космодроме. Незабываемый опыт – своими глазами наблюдать за одним из величайших достижений человечества. Это воспоминание стало для меня своего рода искрой, которая на всю жизнь определила мои стремления и идеалы. Именно благодаря этой искре я сейчас говорю с вами, занимая пост президента Соединённых Штатов Америки – или того, что от них осталось.

Это было задолго до того, как мир изменился. До всей этой паники.

Задолго до того, как мы увидели первое Вознесение человечества…

В 1977 году весь мир обратил свой взгляд к звёздам. Мы хотели верить, что где-то там существует разумная жизнь. И мы надеялись, что, если сумеем выйти на связь с этой жизнью, она свяжется с нами в ответ. «Вояджер-1», эта спутниковая тарелка с торчащей из неё антенной, был нашим посланием в бутылке. Нашим способом дать галактике знать, что мы существуем, что мы здесь, – на случай, если кто-нибудь захочет нас найти.

За следующие сорок лет зонд пролетел мимо Юпитера и Сатурна, а затем отдрейфовал в пустоту, проглоченный молчаливой Вселенной. Или так нам только казалось…

Правда в том, что наше послание было услышано.

Вселенная связалась с нами в ответ – и всё изменилось. Не война и не инопланетное вторжение принесли нам эти перемены – всё началось с тихого шёпота. Практически за одну ночь всё, что мы знали, стало другим.

И я видела, как это случилось.

В 2023 году мы увидели первое Вознесение человечества.

Как и все подобные истории, эта началась с одного-единственного человека.

Я смотрю на фотографию доктора Далии Митчелл в рамке на столе. На этом снимке она младше, чем когда мы с ней встретились, – здесь ей где-то двадцать пять. Зелёные глаза, длинные вьющиеся волосы. Счастливая улыбка. Понятия не имею, когда он был сделан, но, думаю, примерно в то время, когда она только-только получила должность профессора в Калифорнийском университете в городе Санта-Круз.

История Далии довольно трагична.

Она родилась в семье военного. Семья переезжала четырнадцать раз за восемнадцать лет. Её отец Артур, афроамериканец по происхождению, был инженером-химиком в Инженерных войсках США; во время своего пребывания в Европе он влюбился в немецкую девушку по имени Жизель.

Далия недолго наслаждалась родным Форт Полком – всего два года. Она едва научилась ходить, когда вся семья – Далия с родителями и старшим братом Нико – переехала в Германию, город Аугсбург. Одно место быстро сменяло другое: Оклахома, Канзас, Гавайи, Вирджиния, Бавария, Сеул и, наконец, снова Аугсбург.

Мы не так много времени провели вместе, но она успела рассказать мне, что всегда была вдумчивым, серьёзным ребёнком. Уже с детства она обожала книги и историю. Будучи от природы любознательной, она открывала для себя волнующие вещи в каждом новом месте, где останавливалась её семья. Далии, как и её матери, легко давались языки – к десяти годам она говорила уже на трёх. В ранние подростковые годы она оставалась всё той же смышлёной и впечатлительной девочкой. А потом её мать совершила самоубийство.

Далия тяжело восприняла уход матери.

После этого отец начал вести себя отстранённо, и Нико с Далией пришлось самим заботиться о себе. Нико бунтовал, а Далия сосредоточилась на учёбе – в основном на астрофизике и химии.

Преподаватели описывали Далию как амбициозную и весьма преуспевающую студентку, благодаря чему она получила в Корнелле степень доктора наук по астрофизике. После выпуска её пригласили на должность профессора в Калифорнийском университете в городе Санта-Круз, где, судя по всему, она была очень продуктивна как работник, но при этом не очень счастлива как человек.

Но пусть лучше она расскажет об этом сама.

Эта книга – своего рода дань уважения. Не тому сроку, на протяжении которого я занимаю пост президента, и не моей администрации, но тем, кто действовал в тени. Как людям, которые спасли нас от ещё большей катастрофы, так и тем, кто намеренно привёл нас к беде. Когда Кит Томас впервые связался со мной насчёт моего участия в создании этой книги, я сказала ему, что не уверена, действительно ли к этому готова. То время, о котором он собирался писать, для меня выдалось довольно непростым как в политическом плане, так и в личном. Даже пять лет спустя вспоминать эти события мне довольно тяжело и, в некоторых случаях, даже неприятно. И всё же я согласилась. Я убеждена, что в конечном итоге ему действительно удалось охватить большинство факторов, сделавших Финал столь крутым поворотом в истории всего человечества.

Мне известно, что многим из нас Вознесение принесло одни только несчастья. Но я встретила также и тех, кто с энтузиазмом смотрит на перспективу начать всё сначала. Будущее новых поколений зависит от того, не совершим ли мы те же ошибки, что и наши предшественники. Не важно, каких политических взглядов вы придерживаетесь и к какой конфессии принадлежите: думаю, нам всем одинаково хочется видеть в этом мире меньше бессмысленного кровопролития и больше добра. У нас есть возможность оживить эту планету. Многие здесь уже приступили к этому процессу: вся еда, которую я ем, и вода, которую пью, – местного производства. С местных ферм, из местных резервуаров. И воздух… Что ж, воздух теперь восхитительно чистый.

Разумеется, некоторые серьёзные проблемы всё ещё остаются нерешёнными. Почти семьдесят процентов западной территории США сейчас лишено электричества, и больше пятидесяти процентов южных штатов страдает от регулярных скачков напряжения. Здравоохранение всё ещё находится в упадочном состоянии, и проблемы с топливом ограничивают возможности нашего развития. Однако мы тоже, как и те, кто нас покинул – те сто двадцать два миллиона, присоединившихся к Высшим пять лет назад, – встречаем эти проблемы с подобающим мужеством.

Я надеюсь, что в дальнейшем мы сможем извлечь ценный урок из событий, случившихся до, во время и после Вознесения. Я знаю, что мир теперь словно стал меньше. Но он уже был таким когда-то, и я уверена, что однажды мир снова вернётся к прежним размерам. Может быть, не в ближайшие пять или десять лет, но в ближайшие пятьсот или тысячу. Я искренне надеюсь, что, когда мы отстроим наш мир заново – а так и будет, поверьте, – мы начнём относиться к нему внимательнее и бережнее, чем раньше.

Несколько лет я пыталась работать над своей автобиографией, однако отказывалась прибегать для этого к помощи литературного раба. В конце концов я осознала, что у меня просто не хватит терпения довести дело до конца. Я разрешила мистеру Томасу использовать отрывки из этой незаконченной работы в своей книге. Те фрагменты, которые он выбрал, охватывают довольно широкий спектр различных тем, но, думаю, ему удалось выразить в них суть того, что я хотела бы рассказать.