Xenia Pike

Кость и соль

Вечерняя прохлада спускалась с гор. Хотя дни в календаре значились как летние, погода с становилась всё более капризной. Короткие солнечные вспышки сменялись резкими, стремительными дождями, после которых наступали моменты передышек с поддерживающим, успокаивающим ветром. В портовом городе Скоркос, расположенном на берегу Жемчужной бухты, это не было чем-то необычным.

Необычным не считались и жившие в Скоркосе маги. Искушённые в книжных истинах называли их колдунами, все прочие — чернокрасами. Внешний их вид ни чем не отличался от заурядного торговца или любого другого горожанина. Но была в них одна примечательная деталь (помимо сверхчеловеческих способностей, конечно) — склонность посещать бакалеи сети "Кость и соль".

Заприметить такую бакалею издалека можно по обрамлявшим вход асимметричным линиям, выкрашенным в ярко-алый цвет. Внутреннее убранство, как правило, походило на интерьер аптеки — строгий и основательный. Мебель тёмных оттенков, массивные шкафы, укреплённые костяной сеткой, на прилавке латунные рычажные весы. Поражало обилие и разнообразие штангласов, более известных как склянки. В стеклянных хранились соли. Преимущественно кальция. Таковая легко обнаруживалась в открытом доступе на любой кухне и называлась "поваренная соль".

И хоть соль сама по себе была совершенно обычной, в Скоркосе она оказывала оригинальный эффект — напрямую влияла на сверхсилу чернокрасов, ослабляя её.

Железо, напротив, — усиливало.

Понять этот эффект нельзя без ещё одного магического компонента. Не уникального по своей сути, но легально приобрести который можно было исключительно в сети "Кость и соль".

Ассортимент этих бакалей, парадоксально, состоял не только из двух перечисленных в названии товаров и включал целых три наименования — соль, кость и кровь.

О зависимости чернокрасов от крови ходило много слухов. Большая их часть, к счастью, не имела никакого отношения к реальности. Воображение иногда развито столь хорошо и столь бурно проявляет себя в творческом полёте фантазии, что после требуется несколько абзацев отрезвляющих комментариев.

В случае чернокрасов кровь им требовалась исключительно для колдовства. Чем больше крови, тем сильнее магия. И кровь должна быть не абы какой, а обязательно разумных существ, то есть человеческая (другой разумной жизни в Скоркосе не водилось).

Кровь — сильнейший катализатор. Вступая в реакцию с Омутом, магическим источником, заключённым где-то на дне Восьми морей, кровь "сгорает " и на месте остаётся лишь чёрное пятно. Омут не видим человеческому глазу, но воздействует на окружающий мир и изменяет его по воле чернокраса или без неё.

По этой причине кровь держали в выращенных алхимиками полых соляных кристаллах, дабы предотвратить неконтролируемое взаимодействие Омута с окружающей средой. Иначе, могло произойти всё, что угодно.

Ещё один аспект, вытекающий из вышесказанного, — необозримое могущество ждёт того, кто прольёт кровь сотен и тысяч людей. Поэтому в Скоркосе действовал "Закон о трёх К" — кровопролитии, коммерции, контрабанде.

Закон налагал строжайший запрет на кровопролитие, регламентировал правила легальной коммерческой деятельности и боролся с контрабандой крови. Считалось, что именно Закон удерживал всех чернокрасов от массовой резни ради сиюминутного волшебства. Хотя большинство из них, надо полагать, обладало здравым смыслом, нравственными ориентирами и толикой эмпатии.

Журналист по призванию, частный детектив по долгу службы, а для особых случаев чернокрас Анаэрин направлялся в место, обрамлённое красными кованными узорами с латунной табличкой "Кость и соль. Бакалейная торговля". Одет он был по погоде и, что называется, по последнему писку моды. Писк этот звучал, как сочетание непрактичных элементов одежды с разрезами в самых неожиданных местах, укороченные фасоны и распашные узорчатые камзолы, носимые нетрадиционным образом. Присущая ему исключительная страсть к узким брюкам в совокупности с очень высоким ростом, белой кожей и тёмными вьющимися до плеч волосами делали его субъектом весьма приметным в любом обществе.

На закате дня бакалея всё ещё принимала посетителей. Анаэрин толкнул дверь — звякнул колокольчик. Внутри оказалось пустынно. Едва переступив порог, журналист ощутил лёгкий характерный вкус паров солей. Колкий, ароматный и в то же время пряный. Эффект достигался за счёт добавления эфирных масел в раствор. Ни с чем не перепутать.

Анаэрин хоть и не являлся постоянным клиентом сети "Кость и соль", знал всех её сотрудников в лицо. Было их немного, а сменялись они крайне редко. В этот раз ему предстояло иметь дело с Раэзий Рэйнбоу, женщиной за сорок, со стянутыми в пучок волосами, в коричневом фирменном фартуке, делающей записи в книге учёта. Это открытие не обрадовало мужчину. Ему по душе больше приходилась простодушная и лёгкая в общении Анэлия Аровиг, чем строгая, придирчивая и донельзя педантичная Раэзия.

Но поделать с этим ничего было нельзя, а запасы крови подошли к концу. К тому же, сегодня был последний день действия розового билета — листка, который выдавался чернокрасам сроком до месяца с разрешением на отоваривание в любой бакалее "Кость и соль".

Помимо журналиста в магазине был ещё один поздний покупатель. Анаэрин даже не обратил бы внимания на жавшегося в углу человека, если бы не его шарф. А точнее то, как незнакомец носил его.

Старый, расшитый серебристыми нитями шарф, скрывал лицо, как если бы на улице был ураганный ветер. Но этого оказалось недостаточно, и растянутая до предела ткань, словно нагрудная броня, закрывала тело спереди и окольцовывала узкую талию. Ко всему прочему, шарф выглядел старым, но качественно сделанным и хорошо сохранившимся. Его ценили, ухаживали… а потом кто-то взял и надел его так, словно это была всего лишь простынь. Смотреть на это без боли невозможно.

"Нельзя так неуважительно относиться к старинным вещам", — мысленно ворчал Анаэрин.

С тяжёлым сердцем отведя взгляд от шарфа, он подошёл к прилавку из тёмного дерева, с рычажными весами и старинным кассовым аппаратом, закрывавшемся на ключ.

В его намерения входило приобрести дюжину флаконов с «белой» кровью. Кровь, конечно, не буквально была белой. Цвет её был как раз совершенно обычным. Зато собиралась она у добровольных доноров, которыми двигал гражданский долг, а вовсе не возможность подзаработать.

Анаэрин приятельски улыбнулся женщине, предъявляя свой билет на отоваривание в бакалях “Кость и соль”. Раэзия, прервав записи в Книге счетов, посмотрела на листок. Ей хватило буквально пары секунд для проведения экспертизы и вынести вердикт:

— Недействителен, — безучастно произнесла женщина.

Первым импульсом Анаэрина было подозрение на внезапно развившуюся у него глухоту.

— Что значит недействителен? — переспросил он.

— Это значит, что ваш билет не является легально действующим на территории городской общины Скоркос, — бюрократическим тоном продекларировала Раэзия и вернулась к работе со счетами, потеряв, очевидно, всякий интерес к персоне