Молодая женщина плакала, держа на руках безмятежно спящую годовалую девочку. Порывистый ветер развевал длинные светлые волосы женщины и заставлял ее плотнее кутаться в дорогую меховую шубку. Женщина кого-то ждала; она нервно оглядывалась, вздрагивала от каждого шороха и что-то шептала, изредка вытирая слезы.

Прислушавшись, можно было различить вдали, в городе, звуки сражений и стычек, а на фоне предгрозового неба отчетливо был виден дым, идущий от развалин замка, некогда бывшего безопасным и счастливым убежищем для этой женщины и ее маленькой дочери.

Девочку звали Олианна. Всего сутки назад ей суждено было стать принцессой Тригора, а теперь предстояло жить в бедности, приемышем.

— Зато она жива. — Женщина прерывисто вздохнула, успокаивая себя.

Ей не хотелось потерять еще и дочь. Мужа она уже потеряла.

— Ваше величество, — раздался приятный голос лекарки.

— Ох, Агата! — Королева бросилась к ней. — Вы пришли!

— Конечно, я пришла, — мягко улыбнулась та. — Не могла не прийти. Мне очень жаль, ваше величество. Да оберегут вашего мужа Хранители за Пределом!

В глазах королевы снова блеснули слезы, и, не выдержав потрясения, она заплакала.

— Они убили его… прямо на площади. Он будто знал, велел мне собрать все необходимое и быть готовой. Я видела, как ему отрубили голову…

— Не плачьте, ваше величество. — Агата сокрушенно покачала головой. — Нужно бороться. Вы живы, жива принцесса, а значит, Виктору будет не так-то просто объявить себя королем.

— Важнее жизни этой девочки нет ничего, — шепнула, словно пребывая в бреду, королева. — Держи!

Она в последний раз посмотрела на дочурку. Ее личико было безмятежно, маленькая Олианна даже не подозревала, какая трагедия разыгрывается вокруг.

— Как ты ее назовешь? — спросила королева.

— Олянкой назовем. Переделаем немного на деревенский лад, да и сойдет. Никто ее искать не будет. И вас тоже. Идемте, ваше величество.

Агата повернулась в сторону экипажа, ждущего неподалеку. Но королева не двинулась с места.

— Простите меня, — тихо сказала она. — Я должна вернуться. Если я вернусь, то сумею противостоять Виктору.

— Миледи…

— Воспитай ее, Агата. Если у меня не получится обеспечить ей достойное будущее, сделай так, чтобы она никогда не вернулась во дворец.

— Он убьет вас!

— Не посмеет. — Королева расправила плечи. — Я смогу ему противостоять. Пусть думает, что дочь погибла во время пожара, а я сошла с ума от горя. Это собьет его со следа. Когда придет время, Виктор расплатится за смерть моих близких.

Последний, самый мощный взрыв сотряс столицу. Над тем местом, где раньше был замок, вспыхнуло пламя и тут же погасло. Вскоре там появится новый дворец. Для захватчика Тригора.

— Прощай, Оляна, — прошептала королева. — Будь счастлива, дочка.

Когда экипаж скрылся в утреннем тумане, женщина побрела к городу. Она знала, что ее схватит первый же стражник.

Я ненавидела простуды, наверное, больше, чем все остальные дети. К слову, они надо мной постоянно смеялись (дети, а не простуды, конечно) — дочка лекарки, а болеет чаще всех. Мама хлопотала вокруг меня, но какими бы ни были ее усилия, я неизменно болела неделю, а то и две, пропуская все мыслимые и немыслимые экзамены. Ладно хоть в этот, последний раз я умудрилась заболеть летом, когда позади уже остались экзамены и впереди маячила свобода.

— Оля, ты выпила отвар? — спросил отец, выглядывая из кабинета.

— Выпила, — ответила я, кутаясь в одеяло. — Пап, можно мне на крыльце посидеть? Немного. Я просто воздухом подышу, не могу уже взаперти находиться.

Отец вздохнул, — я с завидной регулярностью его об этом просила.

— Мама не велела, дорогая.

— Там тепло! — начала хныкать я. — И ветра совсем нет.

— Вот-вот пойдет дождь, — возразил отец.

Я скептически хмыкнула и выглянула в окно. Грозовые тучи, как им и положено, неспешно плыли в сторону столицы, закручиваясь в небе гигантскими темно-синими воронками.

— Не вижу никаких признаков дождя. Да и к тому же я буду так близко к дому, что едва капли дождя устремятся к земле, я буду уже внутри.

Мимо с криками пробежали близнецы. Брат лупил сестру прутом, подобранным на улице, а та в силу природной хрупкости ответить ему не могла.

Отец мельком глянул на это безобразие и махнул рукой. Он, как никто другой, знал, насколько это невыносимо — постоянно сидеть в доме. Пару лет назад он сломал ногу, и три месяца, пока мама не разрешила ему ходить, провел в четырех стенах.

— Иди, но недолго. Минут пятнадцать, не больше.

Я облегченно вздохнула и подошла к задней двери. Уселась на ступеньки, поудобнее запахнув одеяло, и посмотрела вдаль, где можно было различить пики королевского дворца.

На перилах возились два жука, то ли дрались, то ли спаривались. Со стороны не различить. Я дунула и спугнула насекомых. Нет, дождя не будет. Не было характерной духоты, которая обычно чувствуется в воздухе перед грозой. Обычный свежий вечер, с его неизменным темным небом, лучами солнца, пробивающимися через толстые слои туч, неспешным течением жизни в деревне.

— Оля! Ты на улице, что ли? — раздалось из дома.

— Нет! Я частично в доме!

— Это как? — не поняла мама.

— Ну… мыслями я там. Мам, дай немного посидеть, ничего со мной не случится. Тепло же.

— У тебя жар есть?

— Есть, — буркнула я и для верности шмыгнула носом.

— Быстро в дом.

— Пять минут!

— Через пять минут чтобы была в постели! — В голосе мамы послышался гнев, и я подумала, что не стоит ее сердить.

В конце концов, она вырастила меня, несмотря на вечные болезни, хулиганства, проблемы и скандалы. Святая женщина, должно быть.

Я собралась идти в дом. Не хотелось болеть еще неделю, да и воздухом подышать — минутное дело, а на большее сил все равно не хватало. Хотелось, конечно, прогуляться до ручья, но уж чего нельзя, того нельзя.

Я в последний раз посмотрела в сторону столицы. Я часто туда смотрела, никому не признаваясь, что втайне мечтаю побывать в центре Тригора.

Но в этот раз… в этот раз я вскрикнула и подскочила так резко, что одеяло свалилось с плеч.